-Здравствуйте, Марек, - Элли вложила свои пальчики в протянутую руку привлекательного во всех отношениях мужчины, едва ощутимо касаясь ладони и изо всех сил стараясь не «светиться так ярко»:
- Меня зовут Элеонора Шварценберг, - кивнула головой, исключительно для того, чтобы перестать рассматривать веснушки, рассыпавшиеся по скулам художника, которые так дополняли сейчас ее весеннее настроение. Повернула голову, улыбаясь брату и возвращая себе свою руку:
- Это мой брат Карстен, - и никаких «пан», «герр» и тем более «князь». Не располагала обстановка и настроение к великосветскому пафосу. И пусть Карстен выразит ей потом свое недовольство, пусть-пусть.
- Я являюсь владельцем австрийского Центра современной культуры и, оказавшись в Праге, просто не могла упустить возможность познакомиться с… - небольшая пауза, -  Баккара, - произнесла это слово, и в воздухе словно запахло корицей.
- В начале декабря Центр при поддержке Фонда Франсуа Пино открывает международную художественную выставку «Поле притяжения», на которой будут представлены работы шести достаточно значительных современных художников. Семь художников, семь дней, - хитро прищурилась, склонив голову к плечу и наблюдая за реакцией Марека,  так легко внося пана Новака в список под номером семь.
-  И если вы, Марек, сейчас скажете мне «да», а мне бы очень хотелось услышать от вас именно этот ответ, - Элли улыбнулась мягко, посмотрев в серые глаза художника своими воистину ангельскими глазами, - мы, конечно же, могли бы подняться наверх и предварительно обсудить условия вашего в ней участия и некоторые детали данного мероприятия.
Просто, без привлечения специально обученных агентов Элли и озвучила свое деловое  предложение, искренне надеясь на то, что художник, пусть и импульсивный, но не дурак и предложением этим воспользуется… что позволит в последствие познакомиться с ним поближе. Вновь повернула голову, и теперь смотря в глаза Карстена взглядом, ноющим про: «Пожалуйста, ну, пожалуйста, если он согласится, давай поднимемся» спросила, тоном, совершенно отличным от взгляда:
- Или мы ограничены во времени? – что значило – «или ты не хочешь?»
Вот так, предоставив и Мареку и брату свободу выбора, Элеонора прижала свои пальчики к еще теплой чашечке с остатками кофе, бросив долгий взгляд на музыканта у барной стойки, завершив рассматривание на его пятой точке, которую в приветственном жесте щупала рука пана Новака.

Берона

Только сев в машину, Пастырь почувствовал, что сворованное добро в безопасности и развернул моток с кулебякой. Божественный запах вызвал непроизвольное слюноотделение, но, к величайшему сожалению охотника, с поздним ужином пришлось обождать – следовало для начала проверить информацию по клиентам и хорошенько подготовиться.
Не любил Пастырь ловить кошельки на ножках: больно визгливо они о правах заявляли, когда их с замотанной рожей в ковер закатывали для улучшения транспортировки. Да и бог с ними, с «кошельками», куда хуже были приставленные к ним «шкафы».
Для начала, у суперменов с квадратными челюстями рост был выше среднего – уже этого факта для Пастыря было достаточно, чтобы ненавидеть всех телохранителей вместе и каждого по отдельности искренней ненавистью Наполеона: человека с среднекомпактным (хотя с кем сравнивать) ростом и огромным Эго давящим на габариты изнутри.
Ну, а для полноты картины, большинство богатеньких мальчиков предпочитали нанимать профессионалов, с которыми как со шпаной, без пыли разобраться не получалось.
С тоской отложив кулебяку в бардачок, Пастырь пришпорил свою постаревшую кобылку со слегка промятым передним бампером, и покатил в город.
Первым делом пришлось заехать в ветеринарку, благо до утра «вельможные» черте где могли мотаться, а обшаривать все клубы в поисках красавицы и чудовища Пастырю ой как не хотелось. Опустошив аварийный шкафчик и сыпанув в спортивную сумку упаковку ампул, ветеринар на всякий несчастливый случай прихватил аптечку, и, не потревожив дремавших в клетках животных, быстро покинул место преступления.
Правда очередь кулебяки и в этот раз не настала: завалившись в родные, давно не ремонтированные пенаты, Лукаш долго по запаху искал более-менее живую толстовку, и на удачу нашел в шкафу подарок, кажется стюардессы, имени которой уже не помнил.
Одев на себя черную, плотную толстовку, ветеринар натянул капюшон и застегнул молнию до самого верха, едва не прищемив себе кончик носа. Да, Горак был бы доволен, по виднеющимся в оставшейся прорези бровям и смеющимся молодцеватым глазам сложно было определить не только лицо, но и даже возраст. Не зря толстовку прозвали «ниндзя». Изобразив перед покосившимся зеркалом киношный прием с соответствующим звуком «ки-и-ия» Лукаш остался крайне собой доволен.
Добавив в сумку плотный мешок на завязках (в котором когда-то хранил единственные дорогие кожаные туфли) десяток пластиковых пакетов, сменные номера и заряженный тазер, Пастырь позволил себе с пару часиков покемарить, и только ближе к пяти утра, сменив «машине пачпорт», выехал в прохладное утро.
Для него охота началась с самого тоскливого момента – слежки, так что прихваченный с собой термос с кофе и кулебяка скрасили безрадостное серое утро.
Когда из парадных дверей отеля показались вполне узнаваемые блондинки, Лукаш уже порядком околел и поминал красавцев недобрыми словами ничуть не стесняясь в выражениях – в машине с выключенным мотором в это время года особо не спасал ни горячий кофе, ни накинутая поверх толстовки куртка. Так что звонок по указанному Гораком номеру получился довольно эмоциональным, но суммируя сказанное – Пастырь очень ждал оставшихся псов для начала охоты.

Отредактировано Волчий Пастырь (09-11-2011 15:23:42)

» Дом Фауста » Кабинет

Язвительность, хоть и оправданная, несколько удивила его. Штенберг был не из тех, кого легко испугать. Против обыкновения, он не смог сдержаться, но вот только за кого опасался Фауст? За себя или за клуб? В сознании зацепился острый крючок. Он подумает об этом. Потом.
Фольксваген приближался к нужному перекрёстку. По узким тротуарам, в тени, накрывавшей улицы, сновали прохожие. Вацлав захватил с собой всё, что молча выложил перед ним Штенберг. Толстовка и куртка маскировали груз. Глок в скрытой кобуре под поясом вжимался рукоятью в поясницу.
- Здесь.
Граф машинально повёл плечами, сгоняя приятный щекочущий зуд. Не доехав до перекрёстка, фольксваген припарковался к тротуару у жёлтой оштукатуренной стены какого-то дома без окон. С другой стороны улицы тянулись витрины ещё закрытого сувенирного магазина, а дальше, через несколько машин от них, стоял белый фургон. Вероятно, тот, который имел в виду в телефонном разговоре охотник, потому что других в зоне видимости не наблюдалось. Мобильник Пастыря завибрировал в кармане и затих. Условный сигнал.
Убедившись, что с их места вход в бар не виден – только парадные двери отеля, в котором должны были остановиться Шварценберги, - он перешёл из одной машины в другую. Вместо приветствия обменялся с Волчьим Пастырем рукопожатием.
Когда Горак назвал его имя, магистр не стал делиться своими сомнениями относительного того, что при участии Пастыря операция пройдёт гладко, без отягчающих похищение последствий. Но отправляя своего человека на задание, Либор не мог не понимать, что вина в случае появления осложнений ляжет на плечи его бесоватого пса.
- Как долго он в баре? Сколько человек внутри?

Кабинет >>

Детина, оказавшийся наблюдателем и третьим охотником предположил , что брать жертву в кафе не стоит. Фауст хмыкнул, покачал головой.
Стал бы он лезть в это дело, если бы не торопливость Черного.
Идея взять жертву в отеле ночью казалась еще более глупой. Из пятизвездочного отеля, забитого охраной и утыканного камерами наблюдения за каждым номером, каждым метром коридора, бара, СПА, бассейна, всех подсобок, кухни, гаражей и вообще любого пятачка, выудить незаметно здорового взрослого мужчину казалось еще более абсурдным.
Совсем другое дело было бы проследить, дождаться, когда гости покинут отель, повести их некоторое время, как следует обложить, а потом уже брать.
Но об это можно было только мечтать.
- Отвлечем как-нибудь. Дай нам войти внутрь, подожди пару минут, потом делай, что задумал. У меня вторая машина с шофером у запасного выхода. Черная Ауди.
У Фауста были документы на имя инспектора, Черный же упорно молчал о том, что имел с собой помимо шокера, наручников и шашек, выданных ему Фаустом.
Внутреннее раздражение кольнуло серьезней чем обычно, но  потребовалось совсем немного, чтобы справиться. Фауст сел в машину, на пару секунд прикрыл глаза, выдохнул и успокоился.
Рядом хлопнула дверца – Черный сел в машину.
В кармане пиликнул телефон, значит человек Фауста занял место у запасного выхода.
Остальное следовало понять уже в баре. Он накинул капюшон на голову, глянул в зеркало заднего вида и тронул машину с места.
Он даже не знал жертву в лицо, Черный не удосужился показать его хотя бы на фото.
Покосился на Черного. Тот выглядел безмятежно.
Шины мягко прошуршали, он припарковал машину на стоянке в пяти метрах от входа в бар, дождался Фауста, пикнул сигналкой и вошел в бар-студию «Баккара».
Мягкий утренний полумрак затихшего заведения, популярного  у свободных художников, музыкантов и прочих неформалов от творчества.
Слева от входа за столиком группа людей. Молодой мужчина и женщина чем-то неуловимо похожие между собой скорее всего и были  Шварценбергами. С ними рядом парень – длинноволосый, худой. Кажется, он был хозяином этого заведения.
За стойкой бара девушка с пирсингом на лице. Все. Больше никого не было.
Остальные работники кафе где-то в служебных помещениях.
Фауст выбрал столик за колонной недалеко от столика Шварценбергов, сел так чтобы в поле видимости была барная стойка, входные двери и столик с объектом охоты.
за это время успел оглядеться и приметить лестницу на нижний этаж,  справа от барной стойки проход в кухню и подсобки, две двери уборных, большой прямоугольник плана эвакуации на стене.
Больше ничего  пока не потребовалось.
- Закажите нам кофе и бутербродов. Там план эвакуации висит на стене справа у бара.
Заодно увидите, где тут запасный выход. Наш объект это тот высокий мужчина со светлыми волосами рядом с молодой женщиной?

Отредактировано Фауст (12-11-2011 10:09:30)

Второго охотника, Пастырь как-то и не сразу приметил, видать мозг хорошо подмерз, но морда у красавчика была такой кислой, что ветеринар нутром учуял - затея гостю не по душе. Скверная привычка ввязываться в перепалку на пустом месте взыграла было, чесанула глотку изнутри, но так и осела на гландах: какого толку было задирать тех, кто с тобой на дело идет? Так что просто коротко пожав плечами, Пастырь вытащил из бардачка пачку, едва не сшибив коленки вельможному пану и, повертев "смерть легких" в пальцах, снова тяжко взглянул на соседа по сиденью. Судя по тону, этот высоченный (уж что-то, а рост то Лукашу сразу оценил, прямо с зубным скрежетом) явно предпочитал в любом танце вести, и с этим фактом совершенно не спорил второй, "красавчик", как мысленно окрестил его Пастырь.
- Да без проблем, - буркнул Лукаш в ответ, потрясая в руках зажигалку с голой бабой, поскольку топлива оставалось на пару раз и агрегат начисто отказывался срабатывать без предварительных ласк.
- Ага, тогда созвонимся ибо рация почила с прошлого купания во Влатве. - уточнять, что искупался по собственной вине, Лукаш конечно не стал.
Его снова оставили в одиночестве, "долговязый" даже теплого следа от зада на сидении не оставил, так быстро свинтил, а вот инстинкты все держали за загривок: не к добру было все, просто не к добру. Вот куда уж проще было просто отправить блондинчика к праотцам, без шума и пыли. С шефа за такие красоты Пастырь бы даже половину цены взял... эх, но не срослось.
Недовольно пожевав фильтр и на автомате откусив его, Лукаш еще секунд пять тормозил, рассматривая своего будущего оппонента, а потом чуть не подавился откушенной частью сигареты:
- Ша-ашки? - Вот уж точно глаза из орбит полезли, стоило только представить как оглушенная взрывами, надышавшаяся дыму многоногая химера из утренних посетителей кофейни-бара, вываливается на улицу и к ебеням сметает и его, и охранника.
- Бл-я-я... - Правда дергаться было уже поздно, долговязый и красавчик свинтили, только затылки и видел.
"Вот попал так попал" - уныло подумалось ветеринару, но теперь уж отсиживаться было некогда. Скинув куртку, натянув на всклокоченную гриву капюшон и как-то автоматом ссутулившись, Пастырь выбрался из машины, притушил мыском ботинка недокуренный бычок, украдкой прижал к губам крестик и вразвалочку пошел в бой.
Метрах в десяти от телохранителя, Пастырь принялся тянуть молнию на толстовке вверх, закрывая всю нижнюю часть лица от неласкового ветерка, и вроде собирался даже мирно пройти мимо, но только блуждающий, сонный взгляд нездорово-красноватых глаз зацепился за свеженькое, бритенькое, такое паскудно-прекрасное лицо, и в душе Пастыря взыграл вполне натуральный порыв:
- Чего уставился, чмошник? Сдрысни с глаз.  - хриплый, недовольный рык хорошо было слышно даже сквозь перекрывшую пасть плотную ткань толстовки. Пастырь замедлил шаг, и глянув на прекрасное заведеньице, уже собрался в него свернуть, как пред взором снова возникла "напомаженная" морда воротилы:
- Слышь, я те че сказал, куколка. Взял и съебал отседова, пока я те зенки в жопу на затолкал! - ни сколько не сдерживая себя в нелитературных выражениях, Лукаш попытался пройти внутрь, но как-то не смог вместить свое непомерное эго в довольно компактную фигуру и пихнул охранника плечом.
Вот тут то ветеринара и понесло.
- Слы-ы-ышь? Совсем охуел, соска! Че губами шлепаешь, сказать нечего!? - Короткий толчок в грудь передал весь мысленный порыв Лукаша телохранителю в физическом эквиваленте, хотя это пожалуй было рановато.

Отредактировано Волчий Пастырь (13-11-2011 01:48:00)

Второй охранник сидел как раз у крайнего столика рядом с входом, заняв выгодную позицию  против света, льющегося из солнечного утреннего окна. Это и не позволило Фаусту заметить его в первую минуту. При виде новых посетителей он поднялся и подобно крейсеру двинулся к столику своих подопечных.
Явный профессионал.
Крой пиджака не скрывал выпуклости на боку. Выправка военная, глаза внимательные, настороженные.
Может быть, Шварценберг  предчувствовал, что Прага встретит его не слишком приветливо или даже знал об этом.
Оставалось надеяться, что нет, так как в случае исчезновения родовитого и богатого аристократа искать его станут непременно. Хоть те же самые партнеры по бизнесу.
Оставалось лишь изобразить деловитый завтрак и начинать.
Черному не пришлось идти заказывать к барной стойке, девушка сама подошла.
Фаусту пришлось поставить локоть на стол и ладонью, сжатой в кулак прикрыть нижнюю часть лица. Благо на нем были очки и девушка, выслушивающая заказ не видела  выражения светло-карих глаз в данный момент не поддающихся описанию. Пончики-блинчики, пицца, друг-диабетик. Черный вознамерился сделать все, чтобы их непременно запомнила эта уставшая после ночной смены девушка?
Впрочем, официантка даже не взглянула на посетителей, сообщив, что, к сожалению, сейчас может подать только кофе, пончики и яичницу.
- Хорошо, спасибо.
Девушка ушла.
Фауст продолжал сидеть неподвижный, как сфинкс, впрочем, теперь взгляд  через слегка затемненные серые стекла очков был устремлен на Черного.
В этот момент увидел третьего охотника. Судя по жестикуляции и выражению лица, их подельник крыл в три ряда охранника, торчавшего у дверей.
Из горла Штенберга вырвался какой-то странный звук. Если бы не серьезное и даже мрачное выражение лица, то можно было подумать, что он всеми силами душит смех.
Как ни странно, но охота начала нравиться ему. В более абсурдную ситуацию они еще не попадали.
Черный придал последний штрих незаконченной картине фривольно накрыв руку Штенберга, лежавшую на столе и поднеся к своему лицу. Пальцы прошлись по суточной небритости, щека прижалась к ладони, Черный наклонился к самому лицу, едва не задев губами скулу и висок, шепнул на ухо, уточняя кто именно объект и попросив называть Куртом.
Пицца, фисташки,  пантомима у крыльца бара, интимно склонившийся к уху Вацлав Черный.
Штенберг отмер, перестав напоминать каменное изваяние, накрыл ладонью затылок, притянул ближе Черного и проговорил в ухо невыразительным тоном:
- Да, Курт, любовь моя. Непременно, - с клыков капал прозрачный с медовым привкусом  яд.
Затем отпустил, выпрямился и принял поданную официанткой яичницу. Кофе был без сахара, как и полагалось диабетикам – горький, крепкий и не очень горячий.
Съев яичницу и выпив кофе, Фауст поднялся и подошел к барной стойке купить сигарет.
Заодно рассмотрел на плане помещения, где именно запасный выход. Оказалось что в заведении они едва ли не на одной линии. Проход справа от бара  вглубь кафе мимо уборных и служебных помещений.
Вернувшись с сигаретами и вытряхнув из пачки одну, закурил.
- Выйду в уборную. Минуты две нужно будет повременить. Интерполу есть что сказать гостям нашего города? Сигнализация должна сработать.
Говорил негромко, курил, наблюдая, как Черный расправляется с яичницей и обеими порциями пончиков, затем потушил окурок в пепельнице и поднялся.
Второй выход был в полутора метрах от дверей уборной.
В уборной Фауст надел на руки перчатки, откинул капюшон и надел полумаску-респиратор, больше напоминающую медицинскую обычную маску, затем  достал и распаковал несколько самодельных дымовых шашек, подпалил фитильки, дождался, когда из тонкой алюминиевой оболочки фольги повалит темно-серый едкий дым, прилепил их под раковину.
Еще несколько шашек прикрепил к стенке кабинки. Если бы кто-нибудь вошел, то пришлось бы вырубать беднягу, решившего не вовремя отлить.
Дым валил исправно, быстро заполняя помещение, Респиратор оказался слабоватым. Впрочем, ничего иного от одноразовой поделки ожидать и не приходилось. Дышать становилось трудно.
Захлопнув крышку на толчке, встал на него и рукоятью шокера сбил датчик сигнализации.
Все.
Фауст замер. Полторы секунды показались вечностью, затем раздался звоночек, нарастающий вой сирены и механический женский, очень спокойный вежливый  голос оповестил о возгорании и просил уважаемых посетителей о необходимости покинуть помещение.
Он уже старался не дышать, когда распахнул дверь и клубы вонючего дыма вывалились в зал, опережая его самого.

Отредактировано Фауст (15-11-2011 15:18:21)

Карстен скользнул быстрым взглядом на пару мужчин, что вошли после Бьорна и парня в цилиндре. Вот они совершенно не напоминали забредших на огонек музыкантов и прочих неформалов -  особенно порадовали темчные очки в сумраке помещения. Надо же, а барменша говорила что бар вроде как с часу открывается, но вдруг это такие же туристы, как и они, что не стали обращать внимание на табличку у двери. На этом вся доля внимания новым посетителям иссякла. Мужчина чуть улыбнулся и кивнул подошедшему телохранителю, продолжая прислушиваться к разговору сестры и длинноволосого парня, рассматривая его не стесняясь. Приподнял чашечку, улыбнувшись ему шире, блеснув ровными белыми зубами в приглушенном свете светильника.
- Доброе утро,ммм...Баккара,- привстал, протягивая руку для пожатия, когда Элеонора назвала его имя. Вот так вот просто - Карстен и все. Блондин не возражал, место почти физически противилось пафосу официальных обращений. Баккара был молод, максимум лет 25-26, правильные черты лица, светлые глаза - сразу не поймешь - голубые или серые и длинные, собранные в толстый хвост волосы, тоже светлые. Мужчина чуть прищурился - художник был в его вкусе. Высокий и наверняка гибкий парень. Остановил взгляд на его губах.
Девушка-барменша тоже была очень миленькой, ей Карстен подарил не менее белозубую улыбку, чуть кивнув, прочитав по губам "Ирра". Огладил взглядом качнувшиеся бедра, обтянутые узкой джинсой. Интересно, тут кастинг на блондинов? Причем натуральных. Воображение нарисовало заманчивую, но не совсем пристойную картину соединения всех светловолосых в зале в одну хм... плоскость. Получилось очень эстетично.  Ну-ну, вот что за мысли-то с утра? Как не стыдно, герр Карстен, о высоком надо думать. Тем более, право взять еще кого-то в кровать на эти 2 недели принадлежит Элеоноре и зависит только от ее желания.  Спрятал улыбку в кофе, наблюдая за очень деловой Элли, что впрочем бросала на него вопросительные взгляды и ждала одобрения. Когда это его маленькая сестренка успела вырасти во владелицу своего фонда? И пускай прибыль он приносит минимальную ( а чаще работает в убыток), но в кругах современной творческой элиты о нем говорят, а это уже заслуга Элеоноры. И расстраивать девушку такой мелочью, как отказ подняться наверх. Тем более, его пиво и яичница должны были последовать за ним и скрасить удовольствие от возможной специфической беседы и (о, ужас!) просмотра работ Баккары.
- Конечно, мне тоже кажется, что наверху говорить намного удобней. Если не против, я все же захвачу туда пиво. Заказать и не выпить чешское пиво - почти преступление,- улыбнулся, отставив пустую чашечку с кофе, поднялся, встав рядом с сестрой,- Мы совершенно не ограниченны по времени сегодняшним утром.
Карстен уже собрался последовать за паном Баккарой, как один из мужчин ( а куда делся второй?) вышел из-за своего столика и уверенно направился к ним. Шварценберг краем глаза заметил как повел плечами Бьорн. Само утро и атмосфера бара не располагали к негативным мыслям, тем неожиданней оказались для него слова мужчины. Удивленно приподнял светлые брови, отвечая машинально на немецком, который звучал в их семье как второй ( и основной) язык с его рождения, характерном для австрийца.
- Здравствуйте. Правильно, я Шварценберг, - нахмурился, быстро отходя от первого удивления. Мысли пока что беспорядочно перескакивали с одного на другое, но уверенность в том, что недоразумение разрешиться в ближайший час не оставляло не на секунду, - Конечно, мы можем поговорить. Только я сделаю звонок адвокату. Я...
В этот момент раздался механический голос и сигнал пожарной опасности, а вскоре повалил угрожающий черный дым. Этого еще не хватало! Вот и мирное утро!
- Элли!- повернулся к сестре, твердо взяв ее под руку,- Пойдем на улицу. Пойдем-пойдем,- улыбнулся ободряюще,прикрыл нос и рот рукавом пиджака на всякий случай, хотя до двери было совсем недалеко, приглушенно и негромко, - Все будет хорошо, Элли. Я знаю.

Элеонора витала сейчас не здесь. Все передвижения в баре, входящие – уходящие люди, скользящая между столиков девушка бармен, появление Бьорна были от княжны очень далеко. Даже не на заднем плане. А на заднем плане заднего плана.  Уход молодого человека, знакомого Баккары, которому она улыбнулась за то, что таким вот не совсем корректным образом перехватила пана Марека – это был единственный раз, когда Элли отвлеклась по-настоящему. Появление еще посетителей, было отмечено лишь мыслью о том, что в баре становится людно, и  сейчас настал именно тот момент, когда нужно подняться наверх и посмотреть работы Баккары. С легкой улыбкой, оставленной на губах после столь приятного поцелуя ее руки и своего предложения, Элли только и делала, что слушала и наблюдала. И делать это было безумно интересно. Особенно наблюдать за Карстеном. Ни один взгляд брата на художника не остался незамеченным. Элеонора на подсознательном уровне почувствовала заинтересованность Карстена в Мареке и совсем ни как в талантливом современном художнике. Или показалось? Улыбка брата, спрятанная в глотке кофе, сомнения отбросила. Что ж, это был большой плюс, это значило то, что вниманием герра Карстена можно будет немного злоупотреблять. В своих целях. Проще будет затащить его на предстоящую выставку, конечно же, при удачном стечении обстоятельств. Планы-планы. Элли генерила их в своей светлой головушке с поразительной скоростью, просчитывая все возможные варианты, а когда выныривала из них, спокойно, с деловым и немного холодным видом смотрела на Баккару, на его веснушки на скулах, которые в свете лампы, казалось, светились точками  мягкого света, тщательно скрывая свою заинтересованность в пане Новаке ни как с талантливом современном художнике.
- Конечно, мы не против, Карстен, - ответила за себя и Марека, благодарно улыбаясь в ответ на фразу про «неограниченное время».
- Благодарю, Баккара, с удовольствием, - на последние работы художника хотелось взглянуть, а еще, побыстрее переместиться отсюда наверх. В баре начали появляться совершенно Элеоноре не нужные посетители.
Замечательное утро набирало обороты. Очнуться заставило неожиданное приближение Бьорна. Княжна, которая практически  привыкла не обращать внимания на постоянное присутствие охраны, в этот раз его заметила, и ничего непонимающим взглядом на телохранителя посмотрела. Потом на Карстена, Марека, тут же обводя взглядом зал  в упор не видя причину беспокойства. Это передвижение сбило с мысли. Как и еще одно, гораздо более неожиданное. Подошедший к ним мужчина в образе шпиона из дешевой киноленты… оказался агентом Интерпола, говорил спокойно и ровно, не снимая очков, и нес  какой-то бред про незаконное хранение и перевозку наркотиков. Солнечное настроение Элеоноры словно выключили.
- Какие наркотики? Что за бред? – тоже переходя на немецкий, не удержалась от возмущения. Как же все это было до безобразия некстати. Другая история, добавившая в их солнечное утро расплывающиеся кляксы черной краски. Элли посмотрела на агента взглядом только что поставившим жирный крест на его дальнейшей карьере, кивнула вслед за Карстеном, который дал свое согласие и добавила, ледяным тоном: - я очень надеюсь, что это досадное недоразумение будет урегулировано в кратчайший срок, - слова «досадное недоразумение» произнесла глядя в глаза Мареку.
Еще не хватало им с братом, находящимся на отдыхе, разбираться с этой гадостью,  отвечать на какие-то вопросы, подключать адвокатов, терять свое драгоценное время, сдвигать или менять свои планы. Наркотики и ее брат понятия не совместимые. А если пострадает его репутация? Большими удивленными глазами посмотрела в глаза Карстена:
- Карстен, что происходит? Я… - и едва не подпрыгнула от раздавшегося сигнала пожарной тревоги. События врывались в их замечательное утро одно за другим, не давая времени как следует осознавать происходящее. Повалил густой черный дым, очень быстро заполняя бар, монотонный электронно-вежливый женский голос известил о возможном возгорании и вежливо попросил покинуть помещение. Рука Карстена так вовремя взявшая ее под руку и его слова – Элеонора поверила. Кивнув головой, дотянулась до сумки, забрасывая ее на плечо, до  своего пальто, повесив его на руку, и прижимая шейный платок к лицу, стараясь дышать через раз, чтобы не вдохнуть в легкие едкий дым, стала отходить от столика, готовая направиться с братом к выходу.
- Я надеюсь, Душа моя, - пробубнила в платок, улыбнулась одними глазами и прищурилась, выхватывая из дыма фигуру Марека и Бьорна. Глаза начали реагировать на раздражитель и немного слезиться, княжна похлопала ресницами быстро-быстро, еще не хватало, чтобы тушь сейчас потекла.

Отредактировано Элеонора Шварценберг (16-11-2011 20:40:54)

ООС: Жребий, мои извинения, отписал все единым постом и без вашего участия, но я очень жажду поскорее исполнить долг этого сценарного безвариантного отыгрыша, и не мозолить глаза, так что прошу не обижаться. У нас еще будет возможность столкнуться - вторым телохраном)

«Ну же, красавчик, шевели булками!»  - мысленно подзуживал противника Лукаш, опасаясь что воистину собачья школа телохранителей вытащила из бугая весь тестостерон, оставив пустую оболочку с рефлексами машины. Первое мгновение Пастырь даже разочарование ощутил, будто пришел на свидание, а "дама" внезапно заявила что у нее болит голова.
Но нет, не подкачал грудастый, даром что ли в зале мышцу растил для такого приятно-фешенебельного вида, что даже не склонный к созерцанию мужской красоты Пастырь готов был фривольно присвистнуть. Только свистеть было некогда, да в скорости могло статься и нечем, схвати его медведь за руку как собирался.
Осчастливленный протянутой клешней, Лукаш отскочил назад, нелепо и наигранно взмахнув руками, и даже начал заваливать назад, вроде как запнувшись за собственную штанину, но вместо этого буквально рухнул на бок, проводя нижнюю подсечку и очень надеясь, что телохранитель, далеко не дурак, отскочит козочкой, не позволив себя подрубить как столетний дуб.
Здоровяк не подвел, и хотя на секунду сердце екнуло, когда  по ноге скользнула плотная и наверняка дорогущая штанина, но нет, устоял детинушка, чем вызвал у Лукаша нездоровый оскал (хорошо хоть молнией на маске губу не оторвало с такой то радости).
Без заминки поднявшись, Пастырь кинулся на противника. Правда, красиво замахиваясь  кулаком в челюсть, ветеринар передержал удар, как фотопленку, и в тот момент, когда ощетинившийся иглой шприц-дротик воткнулся в тушку телохранителя где-то между ребер, в глазах Лукаша на секунду смачно распечатало кляксу, а зубы даже не клацнули, а дернулись, пытаясь провалиться в челюсть - неприятный был у телохранителя удар.
Лукаша мотнуло в сторону, и если б его сейчас догадались подтолкнуть, то лежал бы Пастырь на капоте, распятый собственной дурной башкой - препарируй кто хошь, прям как лягушонка.
Но пронесло, или сказать удача на руку сыграла? Пока Пастырь, потирая онемевшую челюсть, боролся с четким металлическим привкусом крови и приходил в себя, благородный бычок выдернул опустевший контейнер из брюха и сделал единственную и последнюю в своей жизни ошибку - он повернулся на шум в кофе-баре, как собака, привыкшая блюсти покой хозяина.
А Пастырь благородным не был, и тем паче ни когда не стремился к Робингудству.
Без звука кинувшись на противника, Лукаш почти любовно обхватил свою персональную жертву руками за торс и всем весом впечатал телохранителя в стеклянные двери, ликуя под звуки хрустящего стекла будто под фанфары победителя.
Только сейчас, с близкого расстояния, когда морды находились в опасной близи друг от друга (того и гляди получишь откушенный нос сифилитика в качестве ласки) ветеринару удалось разглядеть противника - молодой, симпатичный, с добрыми глазами. Но совесть даже не шевельнулась. Сжав ладонью высокий, крепкий лоб, Лукаш с силой вбил тяжелую голову блондина в стеклянную вставку двери, и отступил на шаг назад.
Он тяжело дышал, будто от километровой пробежки, но виной тому были не столько долгие годы курения, сколь разбушевавшийся в крови адреналин, возбуждение, упоение кратким мигом схватки.
Он победил? Победил! И плевать что, если б не транквилизатор, он бы скорее всего сам оказался на асфальте с разбитым до позвоночника брюхом. В этой схватке побеждал не самый большой, а самый хитрый.
Присев на корточки у окаменевшего тела, Пастырь похлопал открытой ладонью по онемевшему лицу телохранителя и вытащив из кармана второй дротик, коротко воткнул его в шею. На миг в безумных, счастливых глазах проскользнула тень сомнения - не так он хотел все провернуть, но удовольствие Горака, последние десять лет было в приоритете.
Он не стал проверять пульс, просто поднялся, несколько секунд всматривался в происходящее за дверьми, словно сквозь паутину разбитого, окровавленного стекла мог предугадать будущее, и все так же, не долго раздумывая, рванулся бегом в переулок, крепко сжимая в кармане оба использованных тюбика транквилизатора.

Подворотня.

Отредактировано Волчий Пастырь (16-11-2011 22:38:48)