ООС: Охрана и слуги замка.
Одеты: форменные крутки и штаны цвета хаки военного образца, ботинки, головы и лица полностью скрыты масками. Вооружены Beretta MX4, армейские ножи, шокеры, пульты управления электрическим ошейником пленника.

Неподвижный взгляд в прорезях маски чуть ожил, когда зазвучали  аккорды вальса.
- Пора.
Глухой тихий голос старшего охранника услышали только двое его подчиненных.
Снялись с места, почти синхронно развернувшись, и шагая вдоль коридора в подвал замка.
Массивные фигуры охранников двигались бесшумно. Разговаривать между собой не было необходимости.  Они знали последовательность своих действий и повторяли ее бессчетное количество раз.
Сейчас работа. Расслабиться и отдохнуть можно будет только тогда, когда замок покинут гости.
Пленник сидел в неудобной позе на своем топчане. Мешок на голове, ошейник, руки за спиной, кандалы на запястьях и лодыжках – обычная картина.
Карие глаза в прорезях маски прищурились, оценивая состояние пленника.
Рослый мужчина, полкубика снотворного исчерпали свое действие.
Все рассчитано правильно.
Старший охранник подошел к пленнику и  отработанным движением  достал из кармана капсулу шприц, воткнул в плечо, ввел содержимое в мышцу.
Стимулятор, смешанный с афродизиачной вытяжкой тропического растения, завозимого в Европу нелегально.
Скоро пленнику очень понравится все, что его окружает. Гнев и страх на лице сменятся улыбкой, кожу приласкает невидимое тепло и внизу живота разольется пульсирующее желание.
Сколько их тут побывало? Десятки людей всех социальных слоев общества от бомжа до аристократа. Этот, похоже, как раз из последних.
Мешок с головы пленника сорвали. Крепкая рука удержала плечи, пресекая возможную попытку вскочить. Ему же хуже будет. От резкого движения голова может закружиться.
Охранник  пристально глядел в лицо светловолосого мужчины, изучал реакцию зрачков, затем кивнул одному из сопровождающих.
Подчиненный  надел на глаза пленника  широкую черную повязку, завязал, проверил насколько плотно сидит ткань, поправил ошейник, нашел металлическую петлю на нем и прикрепил прочную цепь, такую же как на ножных кандалах.
Конец цепи передал  старшему охраннику.
Затем двое подхватили  пленника под руки - старший шел впереди, подчиненные с пленником на шаг позади, без напряжения, легко тащили  высокого широкоплечего мужчину

>> Большой аукционный зал

Отредактировано Жребий (26-11-2011 21:01:54)

Мазанка. Свинарник на хоздворе.

Последние, что отложилось в памяти после пробуждения, была грязная, пахнущая комбикормом рогожа, натянутая на голову, скрывшая рожи смеющихся охранников и болезненный укол в предплечье, после которого, разум повторно провалился в пустоту, но уже абсолютную, без картинок и мыслей.
Долгое пробуждение встретило тяжестью в голове, прохладой озноба, тянущей болезненностью и онемением в руках. Отяжелевшие веки открывались медленно, натужно, а глаза ни как не могли привыкнуть к переходу между светом и тенью. Первое во что уткнулся мутный, лишенный четкости взгляд, были продольные линии полос тряпичного матраса. Напрягая затекшие мышцы шеи, щурясь и моргая, Петр продлил линию взора. Пройдясь по ткани, она соскользнула с тюфяка и остановилась на каменных плитах пола и замерла.
Парень быстро до боли свел веки и открыл глаза, повторив движение взгляда. Старая кирпичная кладка и тяжелая массивная решетка во всю стену – это все, что увидеть лежа на боку и приподнимая голову. Потянув отекшие руки, он тихо застонал, почувствовав, как путы, стягивающие запястья врезаются в кожу. Повторив движение, Петр понял, что не может развести ладони. Крепкая веревка надежно удерживал руки за спиной, отек лишал чувствительности и возможности двигать суставами.
Не отойдя от потрясения и шока в свинарнике, парень боязливо и затравленно озирался, пытаясь сообразить, где он находится сейчас. Не чувствовалось тошнотворного запаха нечистот и испражнений. Пахло чем-то нейтральным, ближе к приятному и посторонние звуки отсутствовали. Касаясь подбородком груди и опуская вниз глаза, пленник оторопел, понимая причину холода. Полная нагота, связанные руки и каменный мешок пугали куда больше, чем омерзительная вонь и не струганные доски хлева. Страх и незащищенность, заставили сжаться в комок, подтягивая к лицу колени. Тело невольно забилось в ознобе, а душа в ощущении пустоты. Внутренний холод смешивался с ужасом затравленного животного, пойманного в силки, бессильного и бесправного, лишенного способности мыслить и Петр заплакал. Слезы текли сами, не подчиняясь воле, капли сползали по угловатым коленям, их впитывала грубая ткань подстилки; плечи вздрагивали, подергиваясь при всхлипываниях. Так хотелось стать маленьким мальчиком и оказаться дома, почувствовать заботливые руки или проснуться, чтобы этот кошмар закончился.
Но слезы закончились, обезвоженное тело и страх лишили последней возможности облегчения, а может, помогли, заставляя собраться мыслям. Нужно было что-то делать, хоть что-то, хоть немного и узнать, что его ждет и кто эти люди, что держат его взаперти. Вытерев нос о колено и, перевалившись на живот, парень напряг колени и попытался встать. Подъем получился с третьей попытки. Пошевелив затекшими плечами, он несколько раз нагнулся, разминая спину, потом напряженно присел, разгоняя кровь в ногах. Повторив упражнения несколько раз, Петр напрягся, сжал зубы и, скрючившись, сгибаясь, на сколько позволяли гибкие сочленения позвонков, протянул связанные за спиной кисти, корчась от боли. Когда они с трудом миновали ягодицы, парень присел, перешагивая скрученные путами запястья.
Маленькая победа, придавшая уверенность и возможность подхватить одеяло и прикрывая пах подойти к решетке. Можно было стукнуть по прутьям, позвать на помощь, но кого? Кто запер, для какой цели? Коридор пустовал. Вопрос повис воздухе, заставляя чувствовать себя беспомощным.
Вернувшись к матрасу, парень сел, кое-как прикрыв ноги. Оставалось ждать, глядя на дверь. Только чего? Неизвестность пугала.
В коридоре послышались шаги. Приближающиеся звуки заставили, напрячься всем телом и прижимаясь спиной к холодному камню кладки, не отрываясь смотреть на решетчатую стену, различая в приглушенном свете коридора трех человек в масках. Одного из тюремщиков прятал длинный черный плащ.
Затравленно глядя, как отпираются засовы, Петр молчал.

Отредактировано Петр Смоляк (01-03-2012 00:03:16)

Под тихий щелчок затвора, пленник напряженно сглотнул, не отрывая взгляда от темных фигур в светлом проеме коридора. Стало нечем дышать, горло, словно слиплось, закрывая поток прохладного воздуха. Руки потянулись к шее, ища причину спазма и, нащупали выпуклый кольцо сомкнутое и крепкое, не плотно прилегающее, но дающее возможность сделать вдох.
В суматохе пробуждения и затравленного отчаяния, Петр не заметил ошейника. Пальцы поддели гладкую поверхность, оттягивая обод, пытаясь избавиться от удавки, но крепкий замок удерживал страшное и странное украшение.
Думать о его жутком предназначении не было ни времени, ни возможности, в камеру заходили тюремщики, те что владели секретом заточения, знали ответы на все вопросы и, возможно, итог.
«Ведь это не ради денег. Тогда бы оставили в том сарае, не мыли, не раздевали до гола и эта камера…. Да где же я? Кто эти люди? Что им нужно?». От напряженных мыслей и пугающей неизвестности, на висках проступили липкие капли пота, а глаза наполнились животным ужасом. Шевельнув ногами, Петр подтянул к груди колени, обхватывая их замкнутым веревкой кругом рук.
Трое крепких сильных мужчин и он, один связанный и обнаженный в полной безнадеге неизвестности. В тишине камеры прозвучал зов или издевательский призыв.
Омерзительно. Они завали его, как животное. Даже не животное, а цыпленка или птицу, попавшую в клетку. «Почему?! Снова задавать вопросы не получая ответов?» - казалось, что над ним издевались, затягивая момент и превращая  ожидание в кошмарный сон.
Разлепляя пересохшие губы, тихо, надрывно и глухо, Петр произнес, не узнавая собственного голоса утонувшего в высоких сводах казематов:
- Что вам нужно?
Вместо ответа жгучий болезненный импульс ударил в кадык, сжимая током мышечные волокна и заставляя корчиться от напряжения натянутой мускулатуры. Горло захрипело, издавая кряхтящие звуки:
- Кхх… хрр… кх…, - но он слышал то, что сказал другой мужчина, обмякая под спадающую волну разряда. Снова путаница мыслей: «Одеть? Нектар? Куда одеть? Что влить? Наркотики? Алкоголь? Что? Какой корсет?», - как молния промелькнула догадка: «Они что извращенцы? Садисты?..». Он конечно слышал о таких людях и читал о любителях получать удовольствие доставляя боль другим. Даже плюясь, что-то смотрел в Интернете, но ни когда не сталкивался с такими типами. Да, было пара статей о девушках попавших в сексуальное рабство и увезенных в закрытые бордели, но чтобы воровали парней… «А если это не все и будет хуже?».
Остаточное возбуждение рефлекторно передернуло мышцы. Петр невольно скривился не в силах сдержать отвращения к этим людям. Но что он мог сделать сейчас?
- Не надо наркотиков. Я аллергик. И корсета не нужно… дайте, какие ни будь штаны, - замечая ворох тряпья в руке одного из мужчин, парень тихо и уверенно добавил: - Я ведь не девушка.

Отредактировано Петр Смоляк (04-03-2012 00:05:34)

Малый аукционный зал.
(оос:пока Жребий молчит, отпишусь тут)

крепость Гоуска >>

Последняя услуга Михала не пригодилась.
Маленькое черное пятнышко на лбу, затем капля темной крови и все закончилось.
Легкая смерть. Хоть немного, но радует.
Реальность все еще плыла перед глазами, кружила, взмывала вверх и опускалась вниз. И эти американские горки все никак не заканчивались. Черный сильно приложил его. Висок ныл, затылок ломило, тошнота накатывала волнами. Что-то оборвалось внутри. Что-то из того последнего удерживающего душу и разум от пустоты.
Знакомые лица охранников мелькали то с одной, то с другой стороны. Как в тумане проступали очертания стен, коридоров и лестниц.
Металлический лязг решетки, затхлый запах сырости ударил в ноздри и Фауста бросили на жесткое скудное ложе. Тот же самый врач, что недавно ставил ему обезболивающий укол и заклеивал пластырем царапину на руке, полученную на охоте за Шварценбергом, наклонился над телом и вколол снотворное. Прозрачная жидкость смешалась с кровью, вскоре  тело расслабилось, в ушах застучал внутренний метроном, начавший отсчитывать последние мгновения жизни.
Фауст почти благодарно улыбнулся и, как в омут, погрузился в глубокий крепкий сон.

Отредактировано Фауст (29-03-2012 17:27:48)

Прозрачная круглая капля росы покачивалась на длинном резном зеленом ложе. Лист качался размеренно, неспешно, словно убаюкивал. На дне капли резко-черченная впадина прожилок листа, увеличенных в несколько крат. Солнечный свет собрался на самой макушке, соединился в нестерпимый сверкающий луч и высверкивал, словно передавал привет наступающему дню. Капля медленно качнулась и устояла. Лист почти перестал качаться…. Убаюкал.
Алекс немного нагнулся и дунул. Роса ожила, заскользила к острому краю, свесилась с него, качнулась и упала вниз, навсегда исчезнув в траве, ярко сверкнула напоследок.
Самое лучшее время года, самое лучшее время суток.  Самое лучшее место на земле. Июньское раннее утро на опушке леса.
Во этом сне ему было 22 года. В руках спиннинг и ведро. В вере пакетики и баночки. Прикорм, блесны, крючки, мотыль.
Шагать через опушку всего метров сто, затем по тропинке через небольшой лесок и к озеру.
А там лодка и правильное место. И рыба клюет, только успевай подсекать.
Вода такая прозрачная, какой может быть только в лесном озере.
Еще нежарко, солнце ласково греет шею и плечи, лодка замерла, вода манит и притягивает, голова неспешно опускается на грудь и он засыпает в своем сне, наклоняется.
Лицо касается воды, что-то холодное на затылке властно давит и он ныряет в бесконечно глубокий омут.
В глубине не так, как на поверхности – темно-серые в цвет стали оттенки, черные тени, илистое зыбкое дно. Водоросли оплетают руки, свиваются узлом  на ногах, охватывают туловище и Алекс понимает, что не может дышать. А он дышал. Да, он дышал под водой, а сейчас не может. Плети жестких растений обвивают горло, он рвется вверх, беззвучный крик вырывается из груди, пальцы впиваются в плотные стебли, рвут их и тело рывком устремляется вверх. Он выныривает на поверхность, словно его выдернули…

…Его вздернули с кровати. Этот рывок как продолжение сна. И сразу же обрушивается реальность.
Каменные стены, ошейник, крепкие руки. В голове проясняется, он оглядывает тех, кто рядом и,  выдохнув из себя остатки сна, произносит охрипшим от долгого сна голосом:
- Господа, у меня к вам небольшая просьба. Не откажите в любезности, позвольте мне передвигаться самостоятельно. Как вы понимаете, попыток к бегству я предпринимать не стану, с правилами ознакомлен. И, если хозяину замка не пришло в голову переодеть меня в экзотический костюм или вовсе лишить одежды, то я готов последовать туда, куда укажут.
Он обращался к охране. Он знал их несмотря на то, что маски скрывали их лица. И они знали его. Он так часто доставлял сюда пойманных на охоте жертв, что в конце концов с некоторыми даже успели сложиться элементарные отношения – приветственный кивок, любезный щелчок зажигалки, короткие фраз о характеристиках жертвы. Однажды вовремя предупрежденный охранник избежал укуса пленника. Экземпляр имел бешеную волю к жизни и сопротивлялся до последнего.
Никто лучше Фауста не ориентировался в процедуре подготовки к торгам. Да и сами торги известны каждому члену клуба.
Когда-то Фауст принимал в них участие. Пару или тройку раз. Не более. Скучнейшее в мире занятие. На его вкус охота гораздо больше будоражила кровь.
Теперь он по другую сторону занавеса. Неизвестно изменится ли отношение охранников к нему.
На Черного он взглянул мельком, когда обращался к охранникам. Наклонил голову вправо-влево, чуть повел плечами и выпрямил спину, разминая затекшие во сне мышцы.
Более говорить было нечего. Фауст молча ждал.

гостевые покои на втором этаже

Отредактировано Фауст (03-04-2012 19:50:45)