Крепость Бероны. Спальня

Он боялся опоздать, хотя по дороге в замок позволил себе роскошь выйти из машины, немного пройтись в тишине по спящим, безлюдным  улочкам Праги, подышать холодным осенним воздухом. А может быть  и не роскошь. Необходимость сбросить напряжение, размять ноющие после спазмов даже через блокаду обезболивания , мышцы. Он старался не думать о Пастыре, хотя бы на время выкинуть из головы то, что произошло в спальне, но мысли вновь и вновь возвращались  к охотнику, к пронзительным, нечистым, как вешние воды, глазам, к привкусу чая с чабрецом на губах.
И в очередной раз сказав себе - "к черту"- только сейчас вспомнил, что так и не получил ответ на вопрос об охранниках князя. Потянулся за телефоном, хотел было набрать номер, и уже отыскал его в телефонной книжке, но после трех пеликаний соединения, неожиданно передумал, нажал отбой, сунул аппарат в карман длиннополого осеннего пальто, распахнутого настежь. Он шел, перешагивая через лужи, как-то отвлеченно рассматривая погашенные витрины небольших магазинов, то заставленных  манекенами, то завешанных муляжами копченых колбас. Pajero медленно ехала следом с погашенными фарами, и лишь габариты да тихое урчание мотора отпугивали  проснувшихся вездесущих кошек, гуляющих по своим кошачьим делам.
Выбранный для прогулки тихий, сонный квартал закончился. То тут, тот там засветились окна кафе, ресторанов, замелькали прохожие, и мужчина сел в машину. Мощный джип, давя лужи, ринулся к замку, к немалой радости Милоша, не признающего медленную езду. По дороге Либор натянул кожаную  маску,  и даже успел покурить, по привычке игнорируя пепельницу и сбрасывая пепел в узкую щель приоткрытого окна.
Он боялся опоздать,  а  в итоге приехал первым из приглашенных гостей, о чем и сообщил ему охранник, открывший двери в замок.  Либор попытался вспомнить его имя , но так и не смог. Поздоровался безлико. Достав телефон из кармана,  скинул пальто  на руки преслуге,  чуть задержался у "чудо-машинки", отполировавшей забрызганные было осенью, ботинки до  блеска. Поправил узел галстука у зеркала  и прошел в большой аукционный зал, где должны были состояться торги.
Хозяин замка, как обычно, уже был на месте, а обстановка... она располагала к уюту, расслабленности. Трудно было представить, что скоро в этом зале разразятся нешуточные страсти, где на кон будет поставлена человеческая жизнь. Либор еще раз окинул взглядом комнату. Нет, все же зональное освещение- великая вещь. 
-Здравствуй, Вацлав
Поздоровался по имени, пока никого не было и прошел на диван, стоящий рядом с креслом.
-Умеешь ты создать...
Улыбнулся, пощелкал пальцами, ибо не нашел правильных слов, чтобы точно описать ту атмосферу и те ощущения, которые вызывала комната. А вот о лоте, об охоте говорить не стал умышленно. Успеется еще при случае.

Отредактировано Либор Горак (22-11-2011 23:30:12)

Начало

Он никогда заранее не знал, что сделает с выигранным лотом, никогда заранее не представлял, кто это будет. Вот и сейчас. Еще один год, еще один аукцион. В процессе все будет решено, в тот момент, когда он увидит жертву. Не было стойкого желания пойти и выиграть, пока этого желания не пришло. Ференци все еще пребывал в неведении, почитая его за благо, но при этом ждал начало аукциона, так как не ждал Рождества в своем ушедшем детстве.
Колеса вольво сминали узоры осенних ковров, повинуясь движениям рук мужчины лежащих на руле. Машина, недавно кружившая по узким улочкам, уверенно выехала на нужную дорогу, оставляя позади верно выбранные повороты. За окном проносилась натура бесстыже-оголенных деревьев, рельефы холмов и разнообразие леса. Осень уже одолела лето, но пока не сдалась зиме. 
Он надел маску за две мили до конечной цели. По обычаю Ференци никого с собой не брал – не доверял. Предпочитая, надеется только на себя, и винить соответственно. Брал машину на прокат и отправлялся в указанное приглашением место. Как утверждали обе жены, а позже их мнение разделила дочь, смокинг ему шел. Только они не видели маску, являющуюся частью обязательного дресс кода на готовящемся событии. Натянув ее на лицо, Ференци посмотрелся в зеркало – за год седины в бороде стало заметно больше.
Обычно Красава появлялся за двадцать минут до назначенного времени. Стратегия которой придерживался Йохан не оставляла много времени на разговоры о погоде и не заставляла ждать. Охранники в Астерии не были безликими приведениями для бывшего судмедэксперта, ведшего  себе в привычку все подмечать. Ференци расстался с машиной и пальто, направляясь на третий этаж мрачноватого не только на вид замка. Роскошное убранство ни сколько не портило первое впечатление о замке, наоборот усиливало. Но это было мнение Красавы, с другими  на конкретную тему он не говорил.
Остановившись на втором этаже, Йохан достал из кармана черные перчатки и спрятал в них руки,   главное ту - большую часть, которой составлял протез. Кольцо с оттиском головы быка так и осталось качаться на цепи, рядом с обручальным кольцом.
Как он прошел последний отрезок пути – Йохан не помнил. Нечего было запоминать, кроме чувства ожидания. Зал встретил его теплом, запахом табака и приятной дрожью закипающего адреналина в крови собственного тела. Скоро все начнется – эта приятная мысль согревала лучше любого камина. Сами собой губы сложились и растянулись в легком намеке на улыбку.
- Мое почтение господа. – Поприветствовал присутствующих Красава, отдельно здороваясь с Вацлавом на мгновение, склоняя голову. – Магистр.
Остальным протянул и пожал руку, сопровождая рукопожатие приветливой улыбкой. Из присутствующих он узнал только начальство, раз за разом подставляющего его, Пастыря. Жесты, мимика, привычки, хромота – не обязательно опираться на какой-то конкретный случай, маска не спрячет привычек. Пристальный взгляд серых глаз перебирался от одного участника к другому.  Хорошо изученное «тело», того за кем он так долго наблюдал, Красава не нашел среди присутствующих.
«Неужели предпочел насаживать бабочек на иголки?» Промелькнула мысль.

»Дом пана Дворского

Машина мягко скользила по лесной дороге, плавно огибая повороты и дождевые озерца. Для Томаша это был первый аукцион, и потому вполне оправданное волнение не покидало его целый день. Не свойственную ему нервозность в словах и даже в движениях замечали абсолютно все – коллеги, знакомые и даже продавцы в магазинах. И лишь к вечеру ему удалось совладать с собой, почувствовав приближение полночи и чего-то грандиозного, чего-то такого, что ему еще не доводилось испытывать.
Быть новичком в коллективе всегда не просто. Тень не знал, как его примут и вообще примут ли за «своего». Возможно, как раз аукцион и станет для него неким пропуском в узкий кружок отъявленных мерзавцев и негодяев. На победу сегодня он не рассчитывал, да даже и не был уверен, действительно ли он так сильно жаждет ее. Все зависело от задания и от лота, который ни он, ни кто-либо из других участников еще не видел.
Маску он надел перед тем как въехать на территорию замка. В машине он оставил все свои вещи, решив, что ему вряд ли что-то пригодится кроме желания разорвать соперникам глотку. Пальто и перчатки он отдал слуге при входе, другой проводил Дворского на третий этаж – гость еще не разбирался в расположении комнат, в большой аукционный зал.
Участников было не очень много и Тень, похоже, пришел последним. Пройдя в залу, мужчина поздоровался с каждым из присутствующих, сопроводив приветствие кивком головы. Рукопожатие он припас только для Мясника, которого узнал сразу по волевому подбородку и сжатым в тонкую линию губам. Йохана Ференци он тоже узнал, узнал по протезу на руке. Видимые черты лица, волосы, умение держаться дополняли образ. Томаш допускал, что мог и обознаться, однако шестое чувство подсказывало, что мужчина без трех пальцев на левой руке все же Йохан Ференци. Не смотря на то, что был пьян в тот вечер и по обычаю должен был забыть обо всем, что произошло, он помнил все до последней детали. Он не показал никому из собравшихся, что этот человек может быть ему знаком. Тень не хотел бы, чтобы Магистр стал задавать вопросы, сопровождаемые чисто спортивным интересом и на которые ему придется придумывать адекватную ложь, в которую можно было бы поверить. Нет, этого человека он как будто бы не знал и видел впервые, хотя тень узнавания Йохан Ференци вполне мог бы разглядеть в ледяных озерах внимательных глаз Тени, когда он подошел к нему, чтобы поздороваться.
Дворский сел на один из диванов неподалеку от Магистра.  Напитки он проигнорировал, подозревая, что ничего кроме алкоголя в меню, скорее всего, нет – свежую голову и трезвость рассудка ему необходимо сохранить хотя бы до конца аукциона.

Отредактировано Томаш Дворский (25-11-2011 17:33:21)

Гости собирались медленней, чем разбивала подагра, и на всех ровным счётом Рудольфу было наплевать; он не боялся конкурентов – их просто не существовало; он не стеснялся раздеться – почти баня, ну, что с того; жестокость под азарт; опрометчивость никто на видео не запишет, а от алкоголя ему просто было смешно, и торжественность чужих масок, могла вызвать только весёлость.
Сейчас он не был пьян, но его мучило желание догнаться, и хотя, ну вот же они, драгоценные минеральные воды; рука привычно выбирала бутылку с градусом.
А гости все шли и шли, приветствуя с восторженным поклонением только одного человека в этой комнате: Вацлава. Рудольф никогда не спрашивал у брата, что стоит ему это почтительное внимание; интересно, возбуждает, или старший просто считает себя на своём месте, принимая эти подобострастные взгляды и ужимки стайных шимпанзе.
Образы стали более вольными и Либшер торопливо отвёл глаза, интересуясь только спиртным. Ну, что собственного такого он подумал? Разве не правда, что кому-то было просто в прикол почувствовать себя не благовоспитанным членом общества, а чудовищным монстром, которому легко отрезать хуй у безмолвного раба – выходца из Зимбабве или другой страны третьего мира. Шоу, не больше, и собственный стояк от нереализованных возможностей в обычной жизни.
Ах, ты, чёрт, Хирург. Пришёл всё же... Синдбад – Мореход невольно подался назад, освобождая часть пространства рядом. Напористость крупного таранящего зверя. Вежливая улыбка и как минуты назад обжигающая колкость взгляда на которую Рудольф среагировал мгновенно вызывающей насмешливостью в ответ.
Знал, что пахнуло перегаром, но лишь слизнул с губ воображаемую пенку разливного пива.  Смутился страшно, что ему предложили минералки, вспыхнул, как мальчишка, но глаз не отвёл, неводом светлого взгляда обволакивая заботливого Хирурга.
И ожидал всего, что угодно, кроме крепкой хватки за волосы, полушутливой ласки, и злящего, проникновенного, что уши у него, как у эльфа. Подразнили, как дразнили в детстве, и стоило труда не вцепиться клыками в горло, потому что напомнил о детской душевной травме. Вместо этого ладонь с небрежной ласковостью обвила Авиценну за талию: так обнимают любовников; мягко соскользнула на бедро; так тоже. Слушал, интимно склонив голову к властному изгибу губ. Вздрогнул от ощущения прикуса на ухе и беззвучно рыкнул. Но просто встретились два давних друга, один из которых вспыхнул от радости встречи, и с губ не сходила улыбка, которая стоила сейчас Рудольфу десять лет жизни.
-Я тебя убью,  Хирург, - шептал томно, "влюбляясь" взглядом в каждого, кто посмел не так повернуться маской  в его сторону…- еще как потанцуем, поверь уж... - прошипел, царапая глазами скулу.
Пальцы удержали за подбородок голову  Авиценне. Губы жёстко задели губы, мазнув бархатным привкусом пива, и почти ласково процедил сквозь зубы, - я порву тебя в клочья, Хирург, за эти уши… богохульный ты, засранец…
При этом мужчины стоят рядом, почти ласкаясь, или доверительно выбирая напитки. У одного в руке пустой стакан из-под выпитой минералки и кажется, что он флиртуя,  просит наполнить его виски.

Отредактировано Рудольф Либшер (25-11-2011 19:55:21)

ООС: Охрана и слуги замка.
Одеты: форменные крутки и штаны цвета хаки военного образца, ботинки, головы и лица полностью скрыты масками. Вооружены Beretta MX4, армейские ножи, шокеры, пульты управления электрическим ошейником пленника.

Камеры >>

Двери в зал распахнулись и в них вошел мужчина крепкого сложения. В правой руке цепь, тянущаяся к горлу пленника,  влекомого следующими за ним двумя помощниками.
Грузные охранники ловко и бесшумно обошли диваны и усадили пленника,  глаза которого были скрыты плотной повязкой на специально поставленную для торгов оттоманку между диванами, спиной к камину. (см. фото вверху)
Двое синхронно  опустились по обе стороны от пленника, разъединили  цепь на ногах и прикрепили к кольцам, прикрученным к ножкам оттоманки.  Частично пленник мог двигать ногами, но  цепи были короткими. Оттоманка прочно  прикручена к полу.
Руки так и оставили скованными за спиной.
Старший охранник  опустился на пол за спиной пленника и  прикрепил конец цепи, идущей от ошейника к специально прикрученному кольцу под сидением оттоманки. Проверил длину и крепость цепи, убедился, что ошейник не давит на горло и позволит говорить, если понадобится, приложил пальцы к шее сбоку и посчитал пульс, затем повернулся к хозяину и кивнул.
Это означало, что действие  вколотого стимулятора и афродизиака уже началось.
Все трое так же бесшумно и ловко двигаясь,  отошли к дверям.
Старший знаком показал двум подчиненным выйти в коридор и оставаться у дверей с обратной стороны. Сам же остался в зале и через секунду напоминал неподвижное  изваяние, только глаза сверкали в прорезях маски.

Отредактировано Жребий (26-11-2011 21:01:10)

Камеры >>

Ожидание окончилось, но совсем не так, как хотелось бы Карстену. Укол в плечо заставил снова панику сжать горло холодными пальцами - это плохо, очень-очень плохо.  Дернулся было, но сильные руки легко удержали его, далеко не самого слабого на свете мужчину. Встретился взглядом с холодными карими глазами, что изучали его в прорезях маски на тот короткий момент, когда мешок наконец-то  сняли с его головы. Scheisse!*
- Что вам нужно? - вопрос умер в тишине. Карстен не рассчитывал, что ему ответят. Не эти. Но не спросить не мог. Снова повязка, звяканье цепи, настойчивое движение, заставляющее идти вперед, переступая затекшими ногами насколько позволяли оковы. Руки затекли и только временами по ним пробегали острые иголочки боли. Но хуже всего было то, что сердце начало бешено стучать в висках, жаркая волна разлилась по телу, сворачиваясь внизу живота горячим комком, совершенно неуместным. Что они ему вкололи? Наркотик? Какой-то препарат?Но на этот раз чувство страха было не таким острым - скорее констатация факта. Да, так может быть. Может теперь он зависим от какого-то синтетического наркотика. Или еще что хуже. Зачем это кому-то нужно? Он не знал ответа. Это все было очень печально и пугающе, но не пугало по-настоящему. Кровь прилила к щекам, Карстен чувствовал как горят уши, облизнул пересохшие губы, дыша ртом. По спине пробежали мурашки, приятно пошевелив волосы на затылке, как- будто кто-то запустил нежные пальцы и перебирает пряди. Возбуждение становилось все более явным, пульсируя в паху тянущей тяжестью, сбивая дыхание и  путая мысли. Это странный побочный эффект? Голова чуть кружилась, но он шел вполне уверенно, побуждаемый охранниками. Пауза - это открылась дверь, его ввели в какое-то помещение. Немного спертый воздух, жар и потрескивание камина рядом тем местом, куда его посадили- снова звон цепей и слаженная работа чужих рук. Покрутил головой, машинально пытаясь понять где он по звукам. Темнота перед глазами уже становилась обычным делом, облизнул снова сохнущие губы. Ощущение было странным. Возбуждение, но полное спокойствие, даже какая-то умиротворенность. Карстен понимал, что это наркотик, что он в опасности, неизвестность все так же была перед ним, но... Никаких ярких эмоций он не испытывал. Словно они были завернуты в толстый слой ваты, голова  кружилась, сердце отбивало быстрый ритм, на лбу выступила испарина. Жарко. И от огня, что горит за спиной, и от внутреннего жара, что с каждой минутой, что отрава циркулировала по его крови,  становился все более ощутимым.  Дернул головой на звук - негромкий, непонятный, словно скрипнула кожа. Тут были люди. Или человек. Значит скоро он наконец узнает, что происходит,  для чего его похитили и возможно - где Элли. Мысль о сестре на мгновение пробилась через стену безразличия и спокойствия, заставив сердце болезненно сжаться. Вдруг и ее тоже вот так же.. с завязанными глазами, в цепях, вколов наркотик...Потряс головой - долго думать об этом не получалось,  по спине снова пробежали приятные мурашки, а пах пульсировал уже почти болезненно в такт тяжелому дыханию. Сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, выдохнул сквозь стиснутые зубы. Больше всего состояние напоминала опьянение - мысли текли лениво, но восприятие реальности не нарушилось, скорее перебивалось отвлекающими факторами - неестественной чувствительностью тела, чувственным удовольствием от прикосновений ткани к коже и "пальцами" в волосах. Жарко...Вдохнул глубоко, снова скользнув кончиком языка по сухим губам. Хотелось пить.
- Я вас слышу...- голос прозвучал хрипло, повернул медленно голову, словно обводя взглядом комнату,- Что вам от меня надо?
Тишина была самым худшем из зол, но на ответ Карстен не рассчитывал и на этот раз.

* Дерьмо! (нем.)

Отредактировано Карстен Шварценберг (27-11-2011 01:50:07)

Прошло совсем немного времени с момента его прибытия в зал для торгов. Доменски ровно один раз кинул короткий взгляд на циферблат своих часов, убедившись, что вошедший в комнату довольно молодой мужчина, привлекающий внимание черной смолью длинных волос, пришел последним.
Предположение подтвердил Мясник, который сразу после его появления и приветствия, пригласил всех переместиться к камину, возле которого видимо и было запланировано место проведения основного действа. До сих пор, Марьян не проронил ни слова. Вообще, будучи человеком по своей сути малообщительным, он предпочитал слушать и наблюдать за окружающими. К тому же сегодня «свет общества» собрался здесь не для обсуждения политических сплетен или каких-либо иных повседневных тем. Любые разговоры казались излишними и ненатуральными.
По мнению Доменски усаживать жертву спиной к камину было не самым удачным решением. В мягком, мерцающем от бликов пламени полумраке комнаты будет не так просто рассмотреть обреченного, особенно глядя против света. Выбор своего месторасположения спортсмен сделал исходя именно из этой мысли. Он опустился на правый диван, так, чтобы посаженного в центр этого хищного круга, состоящего из людей и пламени, человека можно было видеть в профиль.
Охрана, ведущая жертву, появилась спустя мгновение. Не создавая лишнего шума, да и вообще, двигаясь по военному профессионально, не делая ни одного лишнего движения, мужчины оперативно усадили жертву перед камином, закрепили оковы, лишая того какой-либо возможности сорваться с места, и слились с интерьером, выйдя за пределы образованного диванами замкнутого пространства.
Насчет света Доменски ошибался. Освещение было подобрано очень грамотно. Со своего места он прекрасно различал даже мелкие детали внешности сегодняшнего лота. И внешность и хриплый, словно пересохший голос, которого показались удивительно знакомыми... Пальцы правой руки, спокойно до этого покоящиеся на подлокотнике дивана, инстинктивно сжались, на долю секунд демонстрируя внутреннее напряжение мужчины, вызванное искренним удивлением. Да сомнений быть не могло: эти отливающие светлым золотом пряди, слегка раздвоенный, оформленный аккуратной щетиной подбородок, высокие, резко очерченные скулы принадлежали Карстену Шварценбергу. С этим, напоминающим этакого окультуренного викинга, человеком Доменски довелось сталкиваться ранее. Причем не в Праге, а  за границей. Фехтовальщик отчетливо помнил тот вечер в Клагенфурте, банкет в его честь и, говорящих на чешском приятного в общении и довольно привлекательного внешне, блондина и его яркую спутницу.
И то, что случилось после банкета, память услужливо сохранила до мельчайших подробностей. Номер в отеле, плывущее от выпитого алкоголя сознание, не слушающиеся пальцы, вплетенные в жесткие светлые пряди, требовательные, все еще хранящие привкус шампанского губы. Марьяну пришлось применить силу, чтобы образумить разошедшегося в своих откровенных желаниях Шварценберга. Тогда, полтора года назад, приятное знакомство закончилось не самым приятным образом. Зато теперь у Доменски появился превосходный, удивительный шанс заполучить этого гордого наглеца в свои руки. За такой лот стоило побороться.
Тем временем Магистр уже оказался рядом с жертвой и, сдернув повязку, скрывающую замутненный действием какого-то наркотика или алкоголя взгляд,  доходчиво и неторопливо разъяснил правила. Его негромкий, но прекрасно слышимый в любой части зала голос звучал спокойно и даже несколько обыденно, словно он повторял эти фразы каждый день перед завтраком.
Доменски неотрывно следил за реакцией Шварценбенга на слова Мясника. Сложно было представить, что сейчас творится в голове лота. Шварценбергу явно было страшно. А кому бы не было? Люди, начисто лишенные этого сигнала инстинкта самосохранения – психические калеки, обреченные на вымирание без опеки общества. Еще сложнее было представить, какой будет цена лота, рожденная его замутненным страхом и похотью сознанием…

Жесткие пальцы обхватили подбородок, заставляя откинуть голову назад, уперся затылком в мужчину, что стоял сзади. Тело отреагировало на прикосновение словно на какую-то изысканную ласку, отозвавшись тянущим теплом внизу живота. Ч-черт…Но Карстен почувствовал и некоторое облегчение. Тишина кончилась, наполнившись звуком голоса – твердого, уверенного и слегка знакомого, как будто он его слышал уже. Попытался вспомнить, но пелена возбуждения помешала сосредоточится. Ответ маячил на краю подсознания, но Карстен не мог его поймать. За бесплодными попытками прослушал слова, что говорил мужчина, не убирая руку с его шеи, прикусил губу и сжав снова кулаки, возвращая все внимание ему. Это очень важно – то, что ему теперь скажут, когда нарушено молчание и неизвестность. Только вот почему ему все так все равно? Чертов наркотик.
Чуть дрогнул уголок губ, словно собираясь сложиться в усмешку, после озвучения «новостей». Жив – да, во власти- да. Что вам надо? Вот это вопрос.
Зажмурился, когда пальцы поползли по щеке и подцепили повязку, стягивая ее с глаз. Наконец-то. Снова – никаких ярких эмоций, вата, вата кругом. Голова все еще была закинута назад, поэтому Карстен смотрел снизу вверх в лицо мужчины, что стоял подле него и так легко распоряжался его жизнью. Часть лица была скрыта маской, фрак, чисто выбритый подбородок. Совершенно обычный на вид. Снова легкое дежа вю, но на этот раз – просто как ощущение, которое тут же забылось. Нахмурился, сводя к переносице светлые брови, облизнув сохнущие губы. Жар только усилился, капелька пота стекла по виску и впиталась в волосы. По ощущениям жесткие пальцы на подбородке касались эрогенной зоны – Карстен испытывал почти физическое удовольствие от этого тактильного контакта – мурашки по спине, «пальцы» в волосах и пульсация в паху. Слова проникали сквозь вату его притупленного наркотиком сознание и оседали в мозгу. Мужчина понимал, что ему говорят, только медленней чем обычно. Поэтому после того, как в зале смолкло последнее слово, прошло некоторое время прежде, чем Карстен разлепил губы. Слова царапали пересохшее горло. Мужчина говорил медленно.
- Что с моей сестрой?- выдохнул прерывисто, сжимая губы в линию,- Можно воды?
И снова замолчал, обдумывая то, что услышал. Лот. Значит – аукцион. Перед глазами появилась картинка зала аукционного дома Сотбис в Лондоне, где был однажды. Нет, не так. Лот – это он сам. Значит людям, которых он не мог разглядеть, но чье присутствие ощущал вместе их взглядами взглядами, нужен он. Не как князь. А как кто? В распоряжение…А что, если неестественное возбуждение не побочный эффект, а самоцель наркотика? Абсурд. Картинка сложилась в странное – эти люди собрались тут, одев фраки и маски, чтобы купить его. За задание, которое он сам должен придумать. Сам назначить цену. Такую, чтобы ее захотели платить. Сквозь вату пробилась злость, на пару мгновений очистив разум, дернулся, звякнув цепями. Значит задание! Дернул головой, вырываясь из цепких пальцев. Обвел взглядом безмолвные фигуры, озаренные пламенем камина, скрытые тенями – фраки и маски. Пять человек, что пришли сюда играть с ним. И шестой – за спиной. Секта…Нет, тайное общество. На сатанистов  не похожи, масоны? Тамплиеры? Карстен не знал, какие тайные общества могут существовать сейчас. Да, какие угодно! Но ассоциативное мышление ухватилось за образ рыцарей, с крестами на плащах, вызывая яркие картинки. Рыцари Храма, церковь, инквизиция. Он недавно читал про средневековые наказания в Интернете, после рассказа управляющего о казни Грациана. Инцест стоил 5 золотых на благо церкви. Почти случайная ссылка – странное слово, прочитанная статья  на каком-то сайте. Флагеллантство. Бичующиеся. За грехи, истязающие сами себя. Перевел дыхание, чувствуя как мозг снова укутывается в мягкий плотный слой, глуша все эмоции. Поэтому когда Карстен снова начал говорить, слова звучали почти равнодушно, перемежаясь с частым дыханием.
- Игра и испытание…Я понял. Нельзя бежать слишком быстро, чтобы не догнали…- прикрыл глаза,- но и медленно – охотникам будет не интересно…
Стало жарче, пот выступил бисеринками на лбу, волосы прилипли и потемнели. Такая оформившаяся и казавшаяся правильной идея, сейчас никак не хотела выражаться вслух. Замер, тяжело дыша, пытаясь найти слова. Обвел взглядом людей в масках, посмотрел вверх – на мужчину, что все еще стоял за спиной.
- Знаете…раньше грешники били сами себя, чтобы очистится…,- снова окинул взглядом блестящих возбуждением глаз комнату,- Вы же – грешники? - в голове путалось. О том, что если этих игроков в масках не устроит задание и к каким это приведет последствиям, Карстен сейчас не думал. Думать сейчас было трудно, да и других идей у него не было – только одна, словно спасительная соломинка. Или же наоборот – путь в бездну. Сейчас ничего не имело значение. Игра. Лот.
- Бейте себя, пока кровь не потечет до самых щиколоток,- всплыла фраза из прочитанной и казалось забытой статьи- на удивление ровная,- обнажившись по пояс, согласно тому греху, что тяготеет больше,- облизнул сухие губы, повторяя чужие слова,- кто останется на ногах – тот…достоин… Выберу его.
Опустил голову, переводя дыхание и чуть вздрагивая от волны чувственного удовольствия, уже почти болезненного.
- Можно…воды…сейчас?

Отредактировано Карстен Шварценберг (28-11-2011 21:51:12)

Синдбад знал, что Хирург не спустит ему игривой выходки; никогда не спускал, а тут ведь ещё и кольнул как-то  до смешного по-детски, но задел так, что Рудольфа повело от угрюмой злости.  И ожидал сам не зная, что именно, но когда пальцы почувствовали подвязку, то в глазах отразилось полнейшее изумление. Длилось мгновение, не больше, а после светлые глаза заискрились смехом; любишь красивое бельё, Авиценна? И с губ было готова сорваться великосветская колкость, как под пятернёй мужчины рука онемела так, хоть кричи; Рудольф судорожно перевёл дыхание и легонько наступил на полированный до блеска ботинок Хирурга каблуком; отъебись, дескать, пожалуйста, сделаю ведь больно.
Проглотил его хищную улыбку, как сладкое, кашлянул в кулак, с трудом собранный из побелевшей в бумагу ладони; готовясь сказать то, что хотел, небрежно кивнул на сбитую соринку, и ухаживание, и поднёс стакан ко рту, брякнув льдом о толстые стенки стакана, как почувствовал, как под лёгкую сорочку с оглушительным холодом соскользнул кубик льда.
–Оу – у, - приглушённо охнул мужчина, от неожиданности крепко зажмуриваясь. Эти доли секунды пока лёд тает, стекая по разгорячённое коже кажется столетием, и сердце грохочет как безумное пока тело не привыкнет к мокрой, прилипающей между лопаток рубахе. Где-то у пояса брюк всё это безобразие превратилось в тепловатую мокрень, а Рудольф всё никак не мог пошевелиться, лязгнул резцами о стекло. Демонстративно повёл плечами, словно скидывая внезапно сковавшее напряжение, вызванное лаской Хирурга.
Буркнул сквозь зубы на его пожелание хорошего вечера, а после проскользнул почти у него под носом, не задел, как вежливый кавалер; проходя мимо дивана, где разместился мучитель его детских комплексов, наклонился и шепнул:
-В следующий раз я подарю тебе розовенькую с розочками, милая, или ты предпочитаешь леопардовую?
Сел напротив, закинул ногу на ногу, и светски улыбаясь, легонько провёл себя по бедру, там, где обнаружил подвязку на ноге Хирурга. И в гляделки мог бы играть бесконечно; плевать на мокрую сорочку и подтёки на поясе, но вошли охранники и ввели жертву. Возбуждённый, помятый, издёрганный. Рудольф откинулся на спинку дивана, скрестил руки на груди, всматриваясь в лицо товара. Ничего такого, что стоило бы особого внимания, но судорога болезненного азарта кольнула под ложечкой; из –за того, что эти аукционы уже стали частью жизни и Синдбад подсел на них, не в силах отказаться от участия; из-за того ли, что его вывел из себя Авиценна, которому очень хотелось умыть лицо, выиграв. Или просто нравилось, что никто не ткнёт пальцем, не осудит, не посмотрит косо; они все тут больны, Вацлав прав, они сумасшедшие и это прекрасно до мучительного, возбуждающего внутреннего мандража.
А вот имя лота заставило Рудольфа удивлённо сморгнуть. Владелец крепости Берона был не простым смертным, что же натворил этот бедняга, если его сейчас продают, как скот? Впрочем, какая к чёрту разница; князь красив, молод, силён, и кажется, у него есть сестрёнка. Синдбад невольно скользнул взглядом по ногам Хирурга; наверное сестрёнка тоже носит подвязки, надо будет спросить у Карстена. Агрессивное, рыкающее имя, наверное его обладатель имеет красивую задницу, множество амбиций, и тонкую душевную организацию, что ж, Рудольф с явной приязнью взглянул на жертву.

Отредактировано Рудольф Либшер (29-11-2011 23:11:44)