Стоило принимать приглашение? … Не стоило?...
Вопрос риторический. Поехал, так поехал. Закинув охотничье ружье на плечо,  и  едва заметно припадая на левую ногу, мужчина неторопливо шел вдоль травянистого берега реки. Полусветское развлечение- охота на кабанов. Не столько охота, сколько необходимость пообщаться с нужными и не слишком нужными людьми. Зато погода выдалась удивительная. За две последние недели лес всеми оттенками желтого, красного, багряного, коричневого позолотила осень. Засыпала землю увядающими монетками отгулявшего лета. Особенно красива была трава по берегам - бежевая на длинных, сухих и ломких стеблях, она снизу  подсвечивалась изумрудом глупых, новых ростков, поверивших теплу обманчивого осеннего солнца. Пронзительно синее, высокое небо, какое бывает только «бабьим летом», ничем не предвещало дождя. Но колено не обманешь- уже к ночи набегут облака, затянут горизонты серой пеленой. И вот тогда приятно будет посидеть у камина с грогом. Вытянуть ноги к играющему в темноте пламени. 
Неожиданно «крапчатая» трава у ручья раздвинулась, и широколобая собачья морда затрясла ушами, поливая жухлые соцветия искрящимися каплями воды.
-Зиг, фу.
Услышав голос хозяина, ротвейлер насторожился, блеснул черными, в желтоватой окантовке белков, глазами, «для порядку» вильнул обрубком хвоста и трусцой побежал за братом. Ротвейлеры. Конечно, не для охоты псы, но не взять их с собой в такую погоду было бы преступлением.
Глухое рычание псов выдернуло мужчину из расслабленного удовольствия прогулки, а открывшаяся между кочками картина… была явно не для слабонервных.  Человек, пожирающий человека…
И даже не оскаленная человечья морда первой бросилась в глаза, а  скрюченные пальцы мертвой руки в воде. Там, где пенистые струи несильного течения огибали торчащий из воды мокрый валун. Кисть билась ногтями о выбоину в камне, двигалась, и подталкиваемая водой, могла кому-то показаться живой. Кому-то, но не врачу. 
На несколько мгновений бытие остановилось, замерло в перекрестке трех пар собачьих глаз, из которых лишь две принадлежали животным. Из  жаркого рта одного из  кобелей тягучей струйкой потянулась слюна, на лету подхваченная розовым ошметком языка.
-Фу.
Короткий выстрел привычной команды пригвоздил ротвейлера к месту, вновь запуская секундную стрелку в бесконечный бег по кругу.  Облизав морду и чуткий, дразнимый кровью нос, пес послушно опустил откормленный зад на землю. 
-Ка-ни-ба-лизм.
Отчетливые слова галькой стукнулись по склону пологого берега, шурша, нырнули в крашенную алым воду.
-Вот сейчас на память не скажу статью Уголовного кодекса, но дают за это удовольствие не мало. Вы когда-нибудь сидели в тюрьме, милейший? 
Так спрашивают,  мимоходом проходя мимо сидящих на берегу рыбаков о клеве. Праздно интересуются заезженными новостями передовиц столичных газет, или просят подсказать, сколько время.

Либор много что успел повидать в своей жизни- и трупы ( о, это, считай, детские игрушка. Анатомичка в университете, как первый экзамен- прошел, учишься. Не прошел.. в жизни есть и другие  профессии), и их "создателей", и свидетелей "создания", и умирающих, и убивающих. Люди разные, и вели себя по разному.У большинства, при убийстве в первый раз, отчетливо наблюдалось состояние аффекта. Но вот чтобы при свалившемся, как снег на голову, свидетеле продолжать ... каннибальскую трапезу? Сидящий перед ним сейчас человек всеми повадками  до глубин спинного мозга напоминал... голодного зверя. Какое забитое, истертое, шаблонное  сравнение для "красного словца" . Здесь не было "красного словца". Здесь был Зверь. Едва ли не полноправный собрат ротвейлеров, жарко дышащих завистливыми, слюнявыми пастями. Даже ладонь зачесалась, заскреблась по линиями тараканьими лапками, напрягаясь сухожилиями запястья в естественном, привычном движении - ударить по носу, но окровавленному рту, по губам со свисающим ошметком кожи. Так бьют ослушивавшегося пса, сующего морду в миску, когда хозяин запретил прикасаться к еде.
Успел ли врач отреагировать на стальное лезвие, ярко  поймавшее плоскостью небо и разрезавшее воздух со скоростью крыла насекомого? Да откуда? Даже не видел, как  "тварь лесная" доставала его. Видел лишь  черную,  безмолвную  тень, мелькнувшую перед лицом и залившуюся  визгом боли, когда нож по рукоять вошел в тугое, покрытое лоснящейся шкурой тело. Закрыв  на излете своим телом хозяина, ротвейлер грузно упал, ткнулся  носом в жухлую траву, заскреб мощными лапами разбрасывая комья земли , извернулся, пытаясь окровавленными зубами схватить рукоять.
Тем временем второй кобель так же, не лая, не рыча, огромными прыжками преодолел несколько метров до нападавшего и капканом мощных челюстей вгрызся  в запястье руки, сжимающей нож.
Два  пса, стоивших целое состояние. Рональд и Зигфрид фон Обергромбах. Щенки одного помета,   купленные в питомнике ротвейлеров Obergrombacher Schloss (Обергромбахский замок) в Германии и профессионально вышколенные инструкторами на защиту и нападение.Им не нужны были команды. Жесткая дрессура с малых когтей, когда функции становятся инстинктами. 
-Не советую дергаться, пан. Пристрелю.
По холодному, как остывающий в осенней воде труп,  голосу  не понять, как заломило в какой-то момент в затылке. Лишь на дне почерневших  глаз  вспыхнули и погасли прожекторы ламп над хирургическим столом, да нервным тиком дернулась жилка под глазом. .
Мертвое дуло ствола охотничьего ружья холодно смотрело в упрямую переносицу "каннибала" аккурат между разлета бровей. Из ружей фирмы "Зауэр и сын"  сложно не попасть с расстояния  в несколько метров даже новичку, не владеющему толком оружием. А Либор новичком в охоте не был. И собаки стоили  дорого. Гораздо дорожи жизни "твари", вышедшей из леса пожрать

Собачьи бои. Завораживающее зрелище для того, кто знает в них толк. А сейчас были именно они- собачьи бои. И не важно, что один из "псов" был двуногим и  мог произносить вполне человеческие слова человеческим языком. Адреналин чужой схватки вздул синюю  вену на виске. Запахом крови и осени защекотал рецепторы носа, вспыхнул памятью о подвалах-клубах, где лет восемь назад делал ставки на "живое, меховое оружие". Вспомнил ревущие звериным неистовством залы. Звери на арене, звери в бархатных креслах ВИП-лож зрительного зала, звери, трясущие в исступлении крупную сетку ограды, звери, скалящие пасти по обе стороны баррикады. И ласкающий шорох купюр, просоленных потом, звенящими струнами нервов, законченностью смертей.  Вот этого шороха сейчас мучительно не хватало, чтобы  получить полное нежданное, неожиданное удовольствие от схватки двух животных.
Деньги... да и слишком расточительно- положить трех (?) псов ради ста двадцати, ста тридцати  секунд купания в крови. Авиценна кинул быстрый, косой взгляд на скулящего Рональда, перевел на задыхающегося, брызжущего слюной  Зигфрида, и  на ...  нового пса его псарни.
"Я хочу его себе", -неуловимое желание, родившееся в тот момент, когда каннибал сел на задницу вместе со всей сворой, наконец обрело словесную, пусть и не произнесенную вслух,  осмысленность.
"А ведь придется пристрелить, если только...!"
План родился сам собой.
-Где гарантии, что, как только я отзову собаку, вы не попытаетесь кинуться на меня? 
Припадая на левую ногу даже чуть больше, чем диктовала все усиливающаяся боль в треснутом десять лет назад мениске, мужчина подошел ближе к хрипящим от натуги  собакам. И ведь практически безопасен - хромоногий не боец, прячущийся за клыками мохнатых охранников. Разве что ружье в руках. А пуля-дура, ей близко -то и не надо...Достаточно нажать на курок. Вон он лежит. Даже телом ротвейлера не прикрылся.
-Хорошо. Я согласен.
Он напал внезапно. Опуская ствол ружья, в знак согласия на сделку, лишь продолжил естественное движение. Молниеносно перехватил приклад второй рукой и подло, наотмашь впечатал тонко отделанное серебром дерево в висок любителя человечинки.  Может быть и мог успеть  дернуться  охотник, может быть и успел бы перехватить удар, да слишком многое было против него - и состояние шока, и рана на боку, и изгрызенная псом рука, и необходимость держать мехового противника, который тут же вцепится смертоносными клыками  в глотку, стоит его отпустить.
-Зигфрид, фу! Место.
Окриком отогнав тяжело дышащую боками собаку, врач склонился над кровавым кулем  осевшим Кудеяром. Пальцы тронули неровно пульсирующую вену на шее, приподняли опустившееся веко, обнажая белесую полосу закатившегося  белка без радужки и зрачка. За волевой подбородок развернули скуластое лицо к солнцу, скользнули по колючей, рыжеватой щетине на скуле. " Я бы назвал тебя "Каннибал", но у тебя, наверное, уже есть имя, тварь лесная?"
Оставив пленника на земле, Горак набрал номер телефона.

В охотничий сторожке жарко полыхал камин, и огонь был единственным источником света, освещавшим единственную комнату, тонувшую во мраке ночи. В замызганное стекло крохотного, придавленного к земле оконца сиротливо стучались струи проливного дождя. Налитые капли звонко стучали о дно алюминиевого таза в углу, подставленного под течь в крыше. Рядом с ним валялось окровавленное тряпье, бинты, вата, пахнущая больницей. У порога, на дерюге, громко храпел и поскуливал во сне перевязанный пес. Второй, в человеческом обличье, лежал на спине на медвежьей шкуре, криво брошенной на узкую  лавку у стены.
Авиценна сидел за столом и устало пил крепкий чай из жестяной кружки. Кипяток нагрел металл и приходилось то и ело перехватывать жестянку, чтобы не обжечь ладони.

Момент, когда «пациент» начал приходить в себя, Хирург уловил, не отрываясь от чаепития. Это не сложно, когда видел подобное «в прошлой жизни» неоднократно. Рваное, неглубокое дыхание на миг прервалось. Потом глубокий вход, сверчковое поскрипывание ножек скамьи под тяжелым телом, за ними «пьяные» движения руки, потянувшейся к голове.
«Зря не зашиб»
«Может, и зря. Время покажет», - безмолвно  согласился  Авиценна с «откровениями» лесного бирюка, продолжая молча  мелкими глотками отхлебывать янтарно- черный от густой заварки кипяток из жестянки.
«Зверь. Настоящий Зверь»
Снова мелькнула  мысль, пока краем глаза наблюдал за неуверенными, раненными метаниями  перевязанного «пса». Вот так же  и его дикие четвероногие собратья ползут до последнего, рвут жилы, хрипят, но ползут,  пока милосердная пуля не прошьет затылок.
-Не прыгай зайцем, «Каннибал», рана вскроется.
На автомате заговорил врач в пьющем чай человеке. Прооперировал, вытащил пулю, перевязал. Но «прооперировал» - это, ой с какой натяжкой. Ни инструментов, ни стерильности должной, ни жгутов, ни нитей под рукой. Откуда такая роскошь на охоте? Нож над огнем раскалил, бехеровкой   полил, вот и вся антисептика. Резал, как мясник, по сравнению с тем, как мог бы.  И зашил бы, что следов не осталось. Лишь тоненькая белесая ниточка со временем портила бы рельефные мышцы на боку пса. А теперь будет  полновесный шрам. Ну да не в модели ему… с такой-то рожей.  И усмехнулся сам себе – я что, забочусь о его «фасаде»?
Оторвавшись от помятого края жестяной кружки, мужчина глянул на второго  перевязанного и спящего на холстине пса. На его мохнатого брата,  лежащего рядом. Вот, не приведи Господь, псы бойцовские характеристики потеряют, вот это важно. А «лесная тварь»…. Впрочем..
Взгляд внимательных  темных глаз  заскользил по ослабленной фигуре раненного, привалившегося спиной к стене. В пляшущих огнях камина, в тенях по углам, в косых струях дождя за окном мелькнула иллюзорная картина- трое. Три пса, трое ловчих, три охотника,  бесшумно несущихся в лунном свете  по узким улочкам спящей Праги по пятам ускользающей жертвы. Ветер, запахи, адреналин, страх, отчаянье, безысходность, плен, победа и снова адреналин. Этот вряд ли будет ставить капканы… хотя.. а кто ж знает, на что он способен?
Дно недопитой кружки стукнулось о струганные, потемневшие от времени доски стола. Скрипнули по полу ножки стула. Мужчина поднялся, склонился над собакой, потрогал суховатый, жарко дышащий нос.
«Надо будет антибиотики проколоть».
Потрепал по загривку Зигфрида, поднявшего сонную морду навстречу руки хозяина, и снова поймал себя на странном желании – потрогать нос и сидящего на лавке «пса».
Поскрипев неровно подогнанными половицами,  вернулся к столу, присел на край и помассировал сквозь желто-коричневые пятна камуфляжных охотничьих штанов ноющее в такт капели в углу колено.
-Деньги?
Сверкнув на мгновение клыками, управляющий от души рассмеялся. Деньги, конечно, он любил и ценил, относясь  к ним с уважением человека, которому наследство на голову по факту рождения не свалилось. Но Деньги, а не «три с половиной евро мелкой разменной монетой»
-Если я скажу, что в твоих карманах вошь на аркане повесилась- не сильно против истины погрешу?
Красноречиво ткнул взглядом в одежду, в обувь,  купленную явно по случаю «на распродажах». Такие вещи,  как визитная карточка, для наметанного взгляда. И даже не столько одежда обычно выдает «глубину кармана». «Мелочевка»- зажигалка, часы, ручка, портмоне, качество обуви,  белья, визитницы, чехла от ножа и прочее.
-Прежде чем я озвучу  тебе плату,  давай-ка, расскажи о себе. Кто таков, как зовут, чем занимаешься. Человека убил  в первый раз? Давно жрешь человечье мясо? Что почувствовал, когда убил? Давай, все с толком и подробно.

"Экспрессии-то... экспрессии..."
Отклонившись корпусом назад, Хирург подцепил  остывающую  кружку чая, стоящую  на другом конце стола. Сделал несколько глотков и тоскливо глянул на каминную полку, где уютно притулился цветастый холщовый мешочек, перевязанный растрепанной веревкой.
"Встать, или не встать, вот в чем вопрос."
Хоть и лениво было подниматься после дня беготни по полям и внеплановой операции, а поднялся. Потянулся нахоженой спиной, сладко зевнул в кулак, втягивая в легкие влагу бьющегося в оконце дождя, запах сырой земли и скидывающего листву леса. Дохромал до полки и взял кулек. Сейчас уже не помнил, когда и где пристрастился к чаю с  кипельно-белым, твердым, как камень, кусковым колотом сахаром. Только где-то на дне памяти  лежали щипчики с "блошиного рынка" рядом с копеечной вазочкой прессованного мутного стекла на толстой ножке и просахаренным пудрой холщовым мешочком в аляповатый цветок.  Несколько лет искал такие же на развалах -барахолках осколков социализма Чехии, Словакии, России, но так и не нашел. Набухший влагой  узел никак не желал поддаваться неловким пальцам левой руки, но все же наконец ослаб, выпуская на ладонь конус острого, как медвежий зуб, сахарка.  Закинув кусок в рот, мужчина неторопливо покатал его по языку, хрустко разгрыз и залил остывшим кипятком.
-Так я тебя и не держу. Вон Бог, вон порог.Свидетелей нет, дермицо за тобой прибрано. Ты свободен, как ветер. Но в одном ты прав- я не мамка Тереза тебе.  Больше прибирать не буду.
Допив чай, и обойдя пошатывающегося от слабости  пса, мужчина подошел к лавке. Тряханул от пыли старую медвежью шкуру, расстелил попрямее и блаженно, во весь рост  растянулся на узкой лежанке. Снова зевнул, убаюкиваемый осенним зарядившим дождем.
-Только  одно я тебе скажу. Один раз попробовав адреналин охоты на тварь, "по образу и подобию" слепленную, ты не остановишься.  Ляжешь на дно, затихнешь. Может, даже в церковь  сходишь. Но жажда охоты будет жрать тебя изнутри. Рано или поздно ты сдашься. Снова  выйдешь "на тропу" и в конце-концов сядешь, если не пристрелят. Ты когда-нибудь сидел в тюрьме? Тебя   когда -нибудь  одновременно в задницу и в  рот трахали? Не братки по камере, так копы. Вот такая вот си ля ви, Кудияр. Хочешь проверить мои слова - ступай. Я тебя не держу.

-Так ступай. Я не держу тебя. А если на плате  настаиваешь... пятьсот тысяч евро. Половина миллиона.
Солидные  деньги даже для Либора. Прекрасно знал, что вряд ли где найдет лесной бирюк такую сумму. Но ... разве кто-то обещал, что жизнь медом намазана? И разве не стоит этих денег прикрытие жопы? Не говоря уж о том, что за нападение на него самого... за собак..за операцию, которую ему вряд ли кто сделал бы  без лишних расспросов. Поди-ка, заявись ко врачу с огнестрелом...сразу в полицию заявление ляжет. И пулька приметная. Кто знает, откуда уголовник оружие взял. А уж объяснить следы человеческих челюстей... Совсем не большая цена за твою свободу, каннибал.
И спать хотелось все сильнее. По-хорошему, может быть стоило сесть в машину,  и  Милош отвез бы домой. Черная "Pajero", притаившись в ночи, мокла под раскидистыми лапами ели. Доверенный слуга, шофер, охранник, как обычно, спал в ней, не желая мешать хозяину. Да и тоже набегался за день. Надо было прибрать изгрызенное, остывшее тело, следы побоища. Впрочем, последние и так смыл бы ливень.
"Надо ехать домой...домой..до... " стучащая дятлом в темечко мысль утлым корабликом то ныряло в марево сна, то вновь всплывала на поверхность.
"А может, быть и тут поспать до утра.. Псы отдохнут. В этой хляби сейчас по кочкам...Уйдет, или не уйдет? ?
Мысль перескочила к "каннибалу" стоявшему на пороге. В любом случае, насильно держать его управляющий Бероны не собирался. Толку не будет от пса, который лишь на "жестком ошейнике" может ходить. Сам, Зверь, сам. Сам выбирай свою дорогу.

Отредактировано Либор Горак (26-10-2011 21:25:21)