Вчерашняя пьянка затянулась до поздней ночи, чего и следовало ожидать. Напомнив себе, что именно за этим он и летел в Чехию в компании некоторых выпускников, Альфред усилием воли открыл глаза. Часы показывали глубокий вечер следующего дня, и вставать не хотелось совершенно. Хотелось сдохнуть, на его памяти похмелье от абсента было самым болезненным из того, что ему приходилось пережить.
Выкатившись из-под спящего тела, в котором он узнал свою подругу, с грацией новорожденного жирафа Альфред прошествовал в ванную, стараясь аккуратно переступать через тела, валяющиеся в пьяном забытьи, и лужи, непонятного, но очень подозрительного происхождения. И только защелкнув задвижку, почувствовал себя в относительной безопасности.
Отражение в зеркале повергло его в глубокий культурный шок. И дело было даже не во встрепанных волосах, торчащих во все стороны, как иглы взбесившегося ежа, и не в глазах с лопнувшими капиллярами, в которых плескались отголоски вчерашнего буйства. Он смотрел на себя в зеркало, осознавая, что из одежды на нем черная кружевная комбинация, чулки в сетку, и ажурные стринги, весьма неудобно впивающиеся в пах. Пиздец.
Он поплескал воды на лицо, лихорадочно вспоминая, что же вчера все-таки было. Память услужливо подбрасывала разрозненные куски воспоминаний. Вот он танцует на барной стойке в клубе под Джэнис Джоплин в обнимку с бутылкой зеленой феи. Вот он висит на каком-то с виду приличном мужике и пытается доказать несостоятельность дантовской теории Ада. Тот кивает и ненавязчиво гладит его задницу. Вот они уже в номере, товарищи требуют продолжения банкета, и Фредди бодро поддерживает идею пить до зеленых хомячков. Марла, пьяно хихикая, тащит свой пеньюар и с гаденькой ухмылкой подходит именно к нему. Его взяли на слабо или это было пари? Они закрылись в этой самой ванной, Альфред напялил на себя порнушные кружавчики, а Марла натянула на себя его джинсы и майку, аргументируя тем, чтобы он может переодеться и свалить под шумок. Потом под дружный хохот и улюлюканье собутыльников, они вышли на публику. Кажется, ему даже дали новое имя… а потом… Татуировка! Он дал разрешение набить себе тату на заднице. Повернувшись к зеркалу тылом, Альфред обнаружил, что ягодицы по-прежнему девственно белоснежны. От облегчения он привалился к стенке и сполз по ней на холодный пол. Впрочем, порефлексировать ему долго не дали. В дверь забарабанила проснувшаяся Марла.
Помятая и хмурая она вошла в ванную, моментально оценивая его костюмчик.
- Доброе утро, Венди, - протянула она, и Альфред внезапно почувствовал желание придушить свою лучшую подругу голыми руками.
- Снимай мою одежду, - он поднялся с пола и начал стаскивать с себя ненавистный пеньюар.
Марла с громким фырканьем кинула в него скомканными джинсами.
- Ты на каком моменте отрубился?
- На татуировке, - честно признался он.
- Кажется, я переспала с Грэгом, - после недолгого молчания выдала Марла, на ее лице без труда читался священный ужас.
Альфред смерил ее недоверчивым взглядом.
- То есть ты теперь больше не лесбиянка? Или ты нашла у него щель?
В ответ в него полетело мокрое полотенце.
- Ну какой же ты козлина! Выебистый педик!
Он выскочил из ванной в одних джинсах, убегая от разгневанной Марлы по длинному коридору, оглашая помещение издевательским хохотом и оборачиваясь, чтобы показать язык и два сочных фака.
- Любительница членов!
Набегавшись, они тихо выскользнули из мотеля и пошли гулять по вечерней Праге. Скрывшись за солнечными очками, Альфред все равно морщился от слишком яркого для него закатного солнечного света и проклинал нездоровый для похмелья энтузиазм своей подруги, которая фотографировала живописные виды, дома, людей и даже какие-то провода и урны. Он опасался, что Марла потащит его в какой-то кабак, но ее выбором стало кафе с традиционной чешской кухней. Альфред подумал, что немаловажную определяющую роль здесь сыграли сиськи на витрине. Посидев мирно полчаса, Фред уже начал свыкаться с мыслью, что все его неприятности позади, пока Марла не упорхнула на свое очередной свидание с той самой брюнеткой. Идти в мотель не хотелось, но достойных альтернатив не было. Допив чай, он вышел из кафе, вставив наушники плеера, и решил прогуляться. Разумеется, шума двигателя он не услышал, пока не стало поздно. Черный майбах с силой ударил его в бок, и Фредди с ускорением полетел на асфальт, больно ударяясь локтем и бедром, едва успевая закрыть лицо. Скулу и бровь обожгло, по виску расползалась липкая теплота. Кажется, его неприятности только начинались.

Несколько долгий мгновений он пялился в грязный асфальт, боясь поднять руку и ощупать себя на предмет повреждений. В голове, каким-то чудом державшейся на плечах после ночных подвигов, гремели колокола. Где-то совсем близко в наушниках продолжал надрываться Курт Кобейн «I feel stupid and contagious», и Альфред был полностью с ним солидарен. Значит, плеер не пострадал. Может и у него есть шанс выбраться из ДТП без множественных сотрясений мозга и переломов. Он со стоном перекатился на спину, прислушиваясь к ощущениям.
Переломов он не чувствовал, по крайней мере боль не была невыносимой. Приподняв голову и скосив глаза вниз, Альфред оглядел себя. Вся одежда была испорчена. Он каким-то образом умудрился ссадить тазовую косточку, выступающую над ремнем узких джинс. В ране виднелись мелкие частицы грязи, кровь казалась густой и темной, его ощутимо замутило. Кофта была порвана, локоть разбит. Одна рука была покрыта мелкими но весьма неприятными царапинами. Под одеждой наверняка уже наливались кровью огромные синяки. С замиранием сердца он поднял ладонь к лицу, проведя пальцами по щеке. Повреждения оказались не такими страшными, как он предполагал. Просто чудо, что с его сегодняшним везением он не оставил пол-лица на асфальте.
Со стороны тачки послышался шум шагов. Хозяином майбаха оказался небритый мужик в футболке с лого рок-группы, который сейчас довольно грубо что-то вопрошал на чешском. Как добросовестный турист, Альфред заучил разговорник, но это было все, на что его хватило. Впрочем, тут не нужно было быть лингвистом, чтобы понять. Скорее всего, чех пытался выяснить, какого хрена он здесь разлегся. 
Впрочем, над ответом он подумать не успел, его довольно резко схватили, так что в глазах потемнело, и на полминуты он почти отключился. Поэтому когда Альфред пришел в себя, они уже куда-то выруливали, сидя в салоне роскошного авто.
На колени прилетели салфетки. Он дрожащими пальцами со сбитыми костяшками вытащил один бумажный платок и аккуратно приложил ко лбу. Потянувшись к экрану от солнца, он не без дрожи посмотрел на себя в зеркало. Лицо украшали кровавые разводы, но швы накладывать было не нужно. Кровь остановилась сама.
Его снова спрашивали, на сей раз какое сегодня число. Это фраза точно была в разговорнике. Но он бы не вспомнил его, даже если бы находился в здравом уме и твердой памяти.
- Do you speak English?
Задрал майку и приложил салфетку к пострадавшей тазовой косточке, пытаясь сместить ремень ниже, чтобы тот не задевал пострадавшее место, и остаться в рамках приличий. Потом он с трудом достал из кармана глянцевую листовку с рекламой отеля, на которой был напечатан адрес. 
- Вы не могли бы отвезти меня туда? – тихо спросил он, внимательнее присматриваясь к водителю.
Ругаться с ним не хотелось. На улице не бросил и ладно. Привычный к британскому левостороннему движению, Альфред вполне осознавал, что попал под колеса скорее всего по своей вине. Однако немного напрягало, что мужчина вел уверенно, словно уже решил, куда его повезет. Бози это категорически не устраивало, его документы и медицинская страховка остались в номере, а новенький блекберри сверкал раздавленным экраном, поэтому позвонить он не мог. Да и кому звонить, Марла, наверное, трахалась с очередной сексуальной незнакомкой, а остальные его товарищи уже по новой заливали в себя алкоголь.

Чех оказался образованным, что вселяло некоторую уверенность в дальнейшем будущем. По крайней мере, играть в пантомиму не придется, в нынешнем своем состоянии Альфред бы этого не пережил. Он еще раз промокнул раны салфетками, чувствуя, как саднят повреждения, кровь почти перестала сочиться, превращаясь в темную корку.
Альфред тихо вздохнул, с унынием осознавая, что сейчас выглядит жалко, и дорогой салон авто только усиливал это чувство. В другой ситуации он с удовольствием бы пококетничал с водителем, рискуя нарваться на неприятности, если бы выглядел подобающем образом. В конце концов, с личной жизнью должно везти не только всяким лесбиянкам. Но сейчас хотелось только выпить таблетку анальгина и отрубиться на несколько часов, надеясь, что головная боль пройдет.
Поэтому идея, посетить жилище владельца майбаха, была встречена без особого энтузиазма. Но протестовать смысла не имело, мужчина был явно не из тех, кто привык получать отказы. Это прямо таки сквозило через совершенную несолидность одежды. Оставалось только надеяться, что Чехия достаточно далеко от Трансильвании, и бедный кровоточащий Фредди едет в гости не к местному графу Дракуле.
Из задумчивости его вывела лиричная песня незабвенных Beatles, вызвавшая легкую улыбку. Музыкальные вкусы у них были в чем-то похожи. Тон, которым ответил чех на звонок, был успокаивающим и терпеливым. Наверное, жена, - подумал Альфред.
- Откуда ты?
Он отвлекся от попытки запомнить дорогу и перевел взгляд на водителя. Очаровательно улыбнулся в ответ на доброжелательный оскал, размышляя о том, насколько натурален его собеседник.
- Из Лондона. Приехал отметить выпускной. Доотмечался… - он улыбнулся немного смущенно, проводя языком по сухим губам.
- Здесь красиво… Простите, я не сильно вас побеспокою? У вас наверное семья и свои заботы.
Топать пешком до отеля не хотелось совершенно, но проявить элементарную вежливость стоило. О нем не заботились и не ухаживали с тех пор, как Фредди расстался со своим прошлым любовником, и честно говоря, он успел соскучиться по роскоши и вниманию.