На все происходящее Элли реагировать не успевала, как не старалась. Вереница событий скользила мимо, кружилась вихрем и шла своим чередом. Волна сочувствия, сострадания, жалости откатила, и казалось, никому нет дела до того, что она чувствует сейчас, до того, как ей невыносимо тяжело. И как пусто внутри. Пусть. Без всего этого было легче, правда. Держать себя в руках, пытаться думать, прикидывать возможные варианты дальнейшего развития событий, пытаться понять, как жить… нет, не так, существовать дальше. И ждать. Все-все понимала, у всех своя жизнь, свои дела, проблемы, приоритеты. Это она замерла в ожидании, а жизнь вокруг продолжалась.
Зеркальная копия самой себя. Ни  чувств, ни эмоций. Все спрятано за неприступными стенами глубоко внутри, помогая создавать самообман жизни. Вроде положено задыхаться от неизвестности, плакать, не находить себе место, лихорадочно разбивая отсыревшие мысли в поисках той, из которой серебристой вязкой мутью выльется понимание, как же правильно себя вести в сложившейся ситуации. Раскисающее сознание, идиотское спокойствие, словно тебя одели в смирительную рубашку, и ты, уже надергалась, выдохлась, устала бороться и смирилась до поры до времени. И чтобы не сойти с ума лишь воспоминания о прошлом. Приятном прошлом. Их с Карстеном.
Бессонная ночь в отеле, отступившая, наконец, головная боль, и как следствие противно размякший мозг. Уколы безымянного вещества в сознание, поддерживающие жизнеобеспечение на необходимом уровне…
Элли шла по коридорам крепости за идущим впереди Милошем, понятия не имея, куда ее сейчас провожают. Да и какая разница? Утренний приезд в отель человека из Бероны по поручению Управляющего удивил бы, если бы Элеонора была не настолько эмоционально истощена. Молча выслушала про присланный за ней автомобиль, про безопасность там, дома, в Бероне. Узнала, что информация о похищении ее брата все же попала в газеты и напряглась только тогда, когда услышала, что с ней хотят поговорить о Карстене.  Молча кивнула, и стала собирать вещи. Эта туманная фраза о брате повела Элли в крепость как крыску мелодия, звучащая из дудочки Нильса.  Милош помог собрать вещи, расплатиться за номер…
Только подойдя к массивным дверям, Элеонора узнала это место. Геральдический зал. Двери перед ней распахнули и, как и в первый их с братом визит сюда, знамена колыхнулись в такт взметнувшимся в камине языкам пламени и, наверно, сквозняк ласково тронул волосы, отделив от них тонкую светлую прядь.
Княжна молчала. Просто остановилась в дверях на некоторое время, пытаясь понять, зачем Милош проводил ее именно сюда. Бледная, ненормально спокойная, волосы распущены, ни грамма косметики, хорошо великосветская осанка – это уже само собой разумеющаяся вещь. Стояла,  замерев,  и блуждала по пану Гораку холодным прозрачным взглядом. Поймав правильную интонацию, заговорила первой:
- Здравствуйте, пан, - произнесла каким-то не своим голосом, да и слышала себя, будто со стороны, - благодарю вас за беспокойство, - нужные фразы. Пауза, во время которой Элли медленно прошла внутрь залы, и сразу к самому для нее важному. Жизненно необходимому:
- Вы хотели поговорить со мной о Карстене.

Цепкий взгляд на нее внимательных глаз пана Управляющего, протянутая рука мужчины, убирающая тонкую светлую прядь с лица, и Элли медленно отклонила голову назад, предотвращая тем самым возможные последующие касания к своим волосам. И тут же провела по ним сама, пропуская сквозь пальцы и отводя назад. Элеоноре стало неуютно. И холодно, и страшно. Дурное предчувствие, тупое чувство страха, которое медленно и со смаком жрет изнутри и это странное «моя… чудесная пани» которое резануло по ушам так, что княжна сдвинула брови к переносице и напряглась, осознавая, как рухнула одна из выстроенных с таким трудом стен, отгораживающая ее истинные эмоции от окружающей реальности. Мнительность, это все мнительность.
"Вы так любите его?  Тогда вам лучше присесть."
Все. Элеонору парализовало. Ждала какого угодно начала разговора, но…
Она так и стояла, замерев статуэткой, и пытаясь понять смысл сказанных паном Гораком фраз. Смысл определенно был, очевидно скрытый, и пока Элли абсолютно не понятный.  Смотря широко открытыми глазами на Управляющего, часто и прерывисто дыша, княжна медленно соображала, откуда вдруг взялся этот вопрос, и чем сильнее хотела распутать клубок мыслей, тем запутывала его еще больше. Интуитивно почувствовала плохое, заставившее не смотря на эмоциональное истощение, испугаться, а понять – не поняла. Сердце стукнуло, замерло и сорвалось в галоп. Элли прокручивала в голове возможные варианты этого самого смысла, и неожиданно, словно получив разряд тока, вздрогнула и осознала. Неужели они с Карстеном не ошиблись? Мнительность? Да к черту мнительность! Неужели трагичная история из прошлого была не просто историей и этот Горак что-то знает? Но он не может знать!
Управляющий  коснулся руки, беря под локоток и предлагая пройти к креслу,  а княжна уперлась. Шаг и еще шаг, с трудом. Элли не хотела идти, сама не зная почему. Повернула голову к Гораку  и попыталась, глядя в его глаза понять, что он ей сейчас скажет о Карстене. Почему она должна присесть? Потому что братом случилось что-то плохое и он знает? А откуда он знает? Посмотрев через плечо назад, на фамильные портреты, Элеонора отыскала глазами Грациана Кровосмесителя, отсюда потянулась ниточка к процитированному отрывку летописи, и прежде чем девушка пошла к креслу, не упираясь, в голове у  нее остались только плохие мысли, которые удивительным образом стыковались друг с другом. Даже место встречи и окружающее их величие предков было не простым совпадением. Элли села в кресло на самый край, почти не глядя, куда садится, все так же излишне ровно держа спину и сжав зубы, глубоко и ровно дышала через нос, не сводя взгляда с Управляющего. Не смотря на все ее усилия, наигранное спокойствие стало сдавать свои позиции.  Чуть прищурившись, концентрируя таким образом остатки внимания, Элеонора хаотично блуждала по лицу пана Горака и ждала. Не ответила на его вопрос, не задала ни одного со своей стороны, просто зависла в ожидании, периодически вздрагивая и поджимая искусанные губы. Не знала этого человека, как вести себя с ним, в сложившейся ситуации, как реагировать, поэтому, чтобы не сделать ошибок, не выдать себя, не спровоцировать и самое главное – не ошибиться в своих предположениях  просто ждала. Могла и ошибаться, ведь в сложившейся ситуации  только плохое и негативное настырно лезло в голову, вытесняя «все будет хорошо». Она в их с братом крепости, она в безопасности и разговор о Карстене уже начат. Оставалось одно – ждать.

Элли ждала. Замерла в кресле, бледная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка с бешено колотящимся в груди сердцем, чувствуя на себе тяжелый взгляд мужчины. Смотрела прямо перед собой, не поднимая глаз на стоящего рядом Управляющего, пытаясь подавить в себе зарождающееся чувство паники,  тупой первобытный страх перед неизвестностью и  не потерять ускользающую способность соображать. Смелость, на миг, высовываясь наружу, пряталась обратно, скуля, как побитый щенок. Но ведь страх нужно переждать. Всего лишь. И он непременно отступит, только нужно время. И это время у Элеоноры было. Было, но с приходом Милоша, принесшего ноутбук и поставившего его на столик перед ней, закончилось. Только тогда Элли подняла голову и, щурясь, пытаясь спрятать испуганный взгляд, посмотрела в глаза Гораку.
«Неужели это все организовал  ты?»
Зажужжал дисковод, заставляя оторвать взгляд холодных глаз от глаз Управляющего и максимально концентрируя внимание, уставиться в монитор.
- О, Господи…- едва различимая фраза, произнесенная на выдохе.
Огромными глазами, хаотично блуждающими по изображению на экране, Элли смотрела и не верила тому, что видит. Карстен, в камере, на цепи, в кандалах, на соломе. Она узнала брата сразу, дернулась всем телом вперед, когда Карстен повернулся и застонал. Вцепилась взглядом в изображение, в попытке через экран определить его состояние: ранен, без сознания, спит? Все ближе и ближе наклоняясь  к монитору, княжна буквально пожирала экран глазами. Казалось, она медленно, но верно сходит с ума, настолько увиденное, было невероятным, неправильным, немыслимым. Такого просто не может быть. Воздуха резко перестало хватать, и Элли стала жадно дышать через рот. Сердце сжалось и заледенело, холодная изморозь волной прокатилась по телу, заставляя задрожать. И в измученном сознании, удивительным образом  сложилась ужасная картина всего происходящего. Страх за жизнь брата, сознание совершенной ей глупости, повторяющейся раз за разом вопрос в голове «что же теперь делать?» приводили Элеонору в чувства рывками, заменяя тупой уродующий страх на адекватное, по ее мнению, восприятие ситуации. Время. Княжне снова необходимо было время, что бы ответить на заданный самой себе вопрос. Но, увы…
Слова Управляющего вывели Элли из  рваных  обрывков мыслей, из попыток собраться, обдумать положение Карстена и свое собственное,  и выбрать правильную линию поведения. Опираясь руками на резные подлокотники, из кресла Элли поднялась. В ответ на все услышанное сказать ничего не смогла, в глаза посмотреть тоже. Медленно вытащила из сумки свой паспорт, положив его на столик, рядом с ноутбуком, потом  телефон, банковские карты, дрожащей рукой выложив все требуемое в ряд. Без вопросов и возражений.
«Пока не понадобятся, хорошо, значит, пока не понадобятся».
Она приехала в Берону сама, в непреодолимом желании узнать любую информацию о брате. И подозревала, чувствовала, но поверить, что  все может быть настолько… нагло не могла. Под носом у полиции. И ведь похищение было таким же. Откуда эта уверенность у похитителей? Почему они действуют таким образом? Приехала поговорить о брате - поговорила. Узнала о Карстене, и что теперь? Она даже не знает, когда было снято это видео, снято ли оно в Бероне и что с ее братом конкретно в этот момент?
Показания даны, полиция работает. Не может быть все так просто. Не получится, их найдут. Самое главное – не наделать ей сейчас глупостей и ошибок, не провоцировать, не спорить, держать себя в руках, узнать, что нужно Гораку. Преступники в любом случае будут действовать исходя из своих планов и складывающихся обстоятельств. А ей остается только реагировать.
«А вдруг все напрасно, уже все решено и их с Карстеном… убьют?»
Запретить себе думать подобные мысли у княжны не получалось. Сердце замерло и рухнуло вниз, пришлось прикрыть ненадолго глаза и поджать задрожавшие губы. И взять еще паузу. Пусть думают, что из-за боли, страха, волнения она не способна собраться с мыслями, и начать думать. А она способна?
- Похищение организовали вы… – ни вопрос и ни утверждение, - что вам нужно от нас, пан Горак?
Вежливо, монотонно, элементарный вопрос, который поможет ей хоть как-то сориентироваться. Перестав разглядывать стоящий на старинном столике ноутбук, Элеонора, наконец, смогла поднять свои глаза на пана Управляющего, успевая погасить вспышку ненависти и смотреть на него уставшим, нейтральным взглядом, -  могу я сейчас встретиться с братом?

- Зачем Вам это все?
Отмерла после услышано Элеонора, ох, как ни сразу. Она долго смотрела в глаза Управляющему, и поверить не могла в то, что услышала. Ждала, что ей озвучат сумму, астрономическую по своим размерам, какие-то условия перевода денежных средств со счета на счет, но это… Эмоционально выжатая, потерявшая способность адекватно оценивать ситуацию и собраться с мыслями, Элли едва удержалась от того, чтобы не переспросить. Нет, она не ослышалась, сознание раз за разом повторяло ответ на заданный ей вопрос. Полное игнорирование вопроса о Карстене и только кратко и лаконично озвученные требования. Все. Княжна отрицательно покачала головой и опустила взгляд в пол. Откуда - то из глубины сознания, с самых верхних, запыленных полок, появлялись правила поведения при захвате в заложники. Кажется, нельзя отчаиваться, нельзя говорить «нет», нельзя истерить, настраивать против себя. А еще, попробовать торговаться. Вот только вопрос – чем? Когда цена озвучена, высокая, очень. А ей оставили только ее… сердце. Хмыкнула, стараясь не дать слезам заблестеть в своих ледяных глазах. Господи, ведь этот мужчина нездоров, или настолько глуп, или… настолько умен. В голове не укладывалось, ничего не укладывалось. Очевидно, это был какой-то план, амбициозный, авантюрный, наглый, для Элли сейчас совершенно не адекватный и не поддающийся пониманию. Но этот план работал. Ее, как шахматную фигурку, переставляли по клеточкам, пошагово, разыгрывая одному игроку известную комбинацию. И если бы не Карстен, если бы ни этот штрих «от Вашего брата мне нужно не много…» А что потом? Берона, фамильное состояние, «рука и тело» - бред. Предложение  быть женой и мозг просто взорвался. Но если этот бред спасет ее брата – она согласится. Сейчас да, а вот потом… ничего нельзя знать наперед. Этот пан Горак не отдает отчета своим действиям. Его самоуверенность поражала. Неожиданно в груди запекло, так сильно, что княжне пришлось сжать зубы и прижать руку к тому месту, которое странно обожгло и продолжало, шипя, печь все сильнее и сильнее. Элли стала задыхаться. Нервы, нервы, оголенные провода под напряжением, тронь и все. Спустя долгую паузу, в очередной раз повисшую в воздухе, Элеонора отрицательно покачала головой, все еще отказываясь верить и не воспринимая то, что услышала.
- Зачем? – она хотела понять, очень. Ощетинилась  острыми ледяными иголками и, бросив быстрый взгляд на застывшего у столика Милоша, вернула его Управляющему. Откуда эти требования? Человек, десять лет всего лишь управляющий их Бероной, знающий историю их рода так, как, возможно не знают они сами, цитирующий наизусть летописи,  придумал себе сказку, поверил в нее и семимильными шагами движется к своей цели… это ведь страшно, очень страшно. Его не пугает ничего, и не остановится он ни перед чем, так? Сыграв свою игру, этот человек, собирается каким-то образом жить дальше, но как? Голова закружилась. От попыток не совершить ошибку, понять хоть что-то, от переутомления, страха, опять же, очень глупо, но совсем не за себя, за брата, от уже истеричных попыток сдерживаться, не провоцировать, не злить, не настраивать против себя и Карстена. А еще, превратиться из ферзя в этой разыгранной партии, в игрока, пусть безумно слабого, но игрока, не получалось. С ответом Элли не торопилась, ей нужно было подумать, возможно, был где-то выход, а она, в упор его не видела. Разделяя – властвуй. Согласись она сейчас и что? Поэтому снова ждала. Ответа на свой вопрос. Очень ждала, словно от этого зависела ее реакция, ее дальнейшее поведение. Словно могла сейчас отказаться от озвученных требований, и вести себя как то иначе, или вообще рассмеяться в лицо, на такое предложение. А вот ответят ли ей? Это уже вопрос другой. Взгляд упал на погасший экран ноутбука, где-то там Карстен, со своим куском выдвинутых требований, потом переместился к карману черной рубашки, в котором уютно устроилась ее другая жизнь, та, что осталась за вековыми каменными стенами крепости: паспорт, банковские карты, телефон. А ей оставили лишь ее «эфемерную банальность».
- А что будет, если я соглашусь? – взгляд глаза в глаза, и рвущееся из груди сердце, - мне нужны гарантии, пан Горак, что с моим братом после данного вам согласия ничего не случится, - это было не условие, Элли была не в том положении, чтобы их ставить. Это была цена за...всё? За ее жизнь, свободу? За что еще? Элеонора так и не смогла полностью осознать, что она должна отдать, и как много заплатить. Сейчас она не могла думать об этом. Думать вообще получалось с трудом, но Элли держалась, осознавая себя только благодаря своей ледяной броне.

Элли так и не в силах была пошевелиться. Слушала и до конца не осознавала то, что ей говорят. Устала. От собственного напряжения, от отчаянных попыток хоть как-то мыслить, реагировать адекватно, чтобы  не наделать сейчас глупостей, которые впоследствии могут очень дорого стоить. Ее брату и ей. Слушала, смотря в глаза и едва заметно, даже не отдавая отчета этому движению,  отрицательно качала головой, уже и не пытаясь понять истинных причин этого «зачем?». Просто воспринимала информацию, которую сама же хотела знать, уходя в размышления, что же теперь делать. Слова про «красивую женщину»… сколько на свете красивых женщин, если ты из тех, кто владеет миллиардным состоянием? Хмыкнула, не понимая. Неожиданный шаг вперед Горака и то, как ее прижали к себе, застало Элеонору врасплох. Медленная, чудовищно медленная. Оказавшись в руках Управляющего, княжна дернулась назад сразу, насколько могла увеличивая пространство между ней и мужчиной, чтобы не упираться в его грудь своей. Прожгла взглядом глаза напротив, которые были теперь так близко, и застыла, бледная, нереально напряженная, крепко удерживаемая в объятиях. Только дышала часто-часто, носом,  в страхе перед  моментом, когда мужчина переступит ту самую грань, после которой она все же сорвется и начнет делать глупости. А она не может себе позволить их делать! И где эта грань не знает.
Горак говорил, про нее - красивую женщину, которой приятно и лестно владеть, про себя, про характер, про какие-то мало приемлемые в обществе сексуальные фантазии. И сразу про ребенка, и женщину…Бероны.
«Жить здесь?»
От его хриплого голоса, от озвученных требований, желаний, Элли стиснула до боли челюсти, поджала губы  и  коротко задрожала.
«Господи, какой ребенок? Какой еще ребенок?»
Пальцы мужчины сжали плечо, и  ткань выреза предательски поползла в сторону, медленно обнажая грудь. Случайно или специально это было сделано– разницы нет. Было только неожиданное понимание отдельного куска своего нынешнего положения. О теле. Горячее дыхание и взгляд Управляющего обожгли, но княжна продолжала стоять как вкопанная, чувствуя, как  скапливается в голове напряжение, вот-вот готовое разорваться. Дернулась от зазвонившего где-то телефона, не отрывая глаз от лица Горака, который озвучил то, что должны были сказать о ней. Нет, так не бывает! Они с Карстеном публичные люди, так не может долго продолжаться. И этот Горак не Господь Бог, он не может знать, что будет дальше. Тем более с таким долгоразыгрываемым  планом действий. И она не может. И Карстен. Сейчас ситуация складывается отвратительно, но может ведь быть гораздо хуже. Может. А может  измениться в любой момент, в совершенно противоположную сторону. Доказать, что все их с братом действия осуществлялись под давлением не составит никакого труда…
Элли не представляла себя, выполняющей эти требования, больше кажущиеся ей сейчас желаниями не совсем здорового человека. И это ведь «не сделал и свободен», это срок, такой долгий. А если это продлиться всю оставшуюся жизнь? А сколько еще осталось?
«О, Господи…»
Отвела взгляд и повернула голову чуть в сторону, словно прислушиваясь к шагам Милоша, которые стихли вместе с трелью телефонного звонка. Тем самым Элли взяла паузу, пытаясь обдумать услышанное. Было сказано и много и мало, кратко, просто и цинично. Пусть так. Так проще. Не нужно выискивать важное в никому не нужных словах.
- Я не скажу Вам «нет», - голову княжна подняла, когда почувствовала, что может говорить, выдерживая тяжелый взгляд потемневших глаз мужчины, вдруг ловя себя на совершенно неожиданной мысли о том, что взгляд этот напоминает ей чей-то. Слишком теряла себя сейчас, чтобы продолжить думать над этим. А еще, почувствовала, что руки, удерживающие ее чуть разжались, и в противоположность своим же словам резко дернулась, тут же с треском  рванув край выреза платья обратно, в попытке прикрыть грудь. Не осознала до конца, не понимала, не верила. Отказывалась верить. Рванулась еще, и еще раз, схватила ртом воздух и вдруг замерла, впялив взгляд в глаза Управляющему:
- Отпустите. Я не хочу знать, что будет, если…не хочу, - не могла, не хотела слышать ужасы, рассказанные «красиво» и грамотно в такой подходящий момент. Не было сил слушать. А то, как может рассказывать Горак, знала. Сознание заботливо подбрасывало нужные воспоминания. И эффект, произведенный на нее тоже помнила, - уверена, не хочу.
Говорила не громко, смотря в упор ледяными глазами, нарушая правила поведения заложников, и не узнавая свой голос:
- Я не скажу Вам «нет», - повторила тихо и твердо, отдавая отчет своим словам.
Оставалось что-то еще? Возможно, только Элли не видела ничего, кроме как оставаться благоразумной, благосклонной, черт, какой там еще? Любой, раз от этого зависит жизнь Карстена. И качество его жизни. Не смотря даже на то, что не было никаких гарантий. Время, время, как же жизненно необходимо Элеоноре было время, чтобы подумать над их с братом положением, понять, поискать выход, ведь он есть. Обязательно. Так хотелось думать. Ни о «руке и теле», ни о женщине Бероны, женщине мужчины, стоящим сейчас перед ней, ни о ребенке… Это она сейчас, под прессингом упускает детали, мелочи, в которых, как известно, скрывается дьявол. Много упускает. Она устала, измотана… да, именно так. Нужно было думать в этом ключе. Так было легче.

Ее так и не отпустили. Элли не двигалась, глубоко и жадно дыша через нос, опустив голову и неосознанно скривив губы, наверно, в улыбке, наблюдала за тем, как мужская рука трогает ее обнаженную грудь, гладит, мнет, как ладонь и пальцы касаются набухшего соска. А еще, истерично пыталась понять, что ее удерживает от того, чтобы стоять,  не сопротивляясь, не ударить. Вариантов было только два : здравый смысл или панический страх.
Пан Горак говорил. Про «да», начиная определять правила ее дальнейшего поведения. Княжна воспринимала это все странным образом, как что-то страшное, странное, неправильное, отвратительное и… неизбежное. Устала, Господи, как же она устала. Элеонора перестала глупо пялиться на свою грудь, зажатую в крепкой мужской руке. Подняла взгляд глаза в глаза, растворяясь в темноте напротив, и второй раз за сутки растянула губы в улыбке, некрасивой, презрительной, удерживая себя от того, чтобы не оскалиться.  Долго удерживать не пришлось, улыбка слетела с губ, как только пальцы болезненно сжали грудь, потом потрогали сосок,  заботливо натянули край выреза платья обратно и… ее отпустили.
- Я поняла, - Элли заставила себя сказать эти слова. А вот что она поняла – все услышанное предстояло еще уложить в своей голове.
Горак отошел, закурил и княжна отмерла, сделала пару шагов назад, возвращая себе личное пространство и отворачиваясь,  зачем-то стянула рукой вырез платья, сжав ткань в кулак. Грудь неприятно ныла, сердце колотилось  как ненормальное, мысли о Карстене разрывали голову. Она не знала, что делать. Растерялась окончательно. Не знала, правильно ли поступает и как быть дальше.  И так мало времени, чтобы хоть немного прийти в себя. Это ведь еще не все. Сейчас пригласят нотариуса, и начнется  следующий этап. А сколько их будет?
На свиноподобного мужчинку, появившегося с портфельчиком в геральдическом зале, и в его мерзкие  маленькие масляно-суетливые глазки, Элеонора смотрела своим холодным, ничего не выражающим взглядом, провожая его от самых дверей вглубь залы.
«Доброе утро… моя дорогая…счастлив, польщен, наслышан…» здесь Элли маску не удержала специально, не зачем было. Смотрела на нотариуса с омерзением, нервно раздувая ноздри и поджимая губы в тонкую нить. Перевела взгляд на Управляющего, который вот-вот станет «счастливым обладателем» огромного состояния одной из Шварценбергов и ей самой, покачала головой, придержав чуть не сорвавшиеся с языка и такие опасные слова. И откуда только брались силы у этой измотанной девушки? Неужели это в крови?
А нотариус выкладывал на стол документы, уже превратившись для княжны в пустое место. Ее снова взяли под локоток. На этот раз Элеонора шла сама, не упираясь, опустилась в старинное кресло, положила одну руку на подлокотник, сжимая его пальцами. Протянутую Управляющим ручку не взяла, повернув голову, посмотрела в глаза Гораку и, придвинувшись чуть ближе к столику, взяла первый из документов – брачный контракт. И стала читать, лист за листом, перечитывая некоторые строчки по два, а то и по три раза, с трудом понимая смысл написанного. Дочитала до конца. Отложила в сторону, взяла следующий пакет документов… и так, пока не перечитала их все, улавливая лишь крохи из всего объема информации. Читать было не обязательно.  Грамотно и правильно с юридической точки зрения изложенный документ, по сути, лишающий ее всего. Перед прочтением договора с новой охранной фирмой, Элли взяла паузу, просто сидела некоторое время, уйдя очень глубоко в себя, а вынырнув из состояния ступора, пробежала текст слева направо, по диагонали и, вернув договор на стол, отодвинулась, садясь в кресло чуть глубже. Еще пауза. Сколько времени она потратила на изучение всех этих документов? Наверно, много. Зачем? Чтобы во время взятой паузы осознать, что лишается всего. Абсолютно всего, так и не понимая, как будет существовать после подписания. Но ведь только жизнь на этом свете бесценна…
Первое «да» сказать было невыносимо тяжело, но говорить его придется, рано или поздно, так или иначе:
- Я подпишу все документы, пан Горак,  только после того, как встречусь со своим братом, - подняла голову и уперлась взглядом в глаза Управляющего.
Элеонора начинала совершать ошибки. Одну за другой.

Отредактировано Элеонора Шварценберг (05-01-2012 18:20:32)