Стоило проснуться под утро. Сизая полоса у горизонта в промежутке пятиэтажек, медленно увеличивалась, расползаясь светлым полотнищем по краю неба. Черные шлакоблоки зданий приобретали естественный серый цвет, становясь похожими на старинные башни, утыканные, словно флюгерами, крестами ржавых телевизионных антенн. Даже в рассвете, невзрачном и тусклом, чувствовалась осенняя безнадега.
Можно было дремать. До надоедливого трезвона будильника оставалось пара часов, но гулявший в собачьих снах Миша, расчетливо саданул хвостом по утреннему стояку, выводя из состояния напряженного блаженства в нервные корчи и тихую ругань.
- Мать твою! Что же ты делаешь?! – поджатая коленка толкнулась в мягкий песий бок, будя виновника хвостоблудья. – Иди отсюда. Давай-давай… нашел место, где спать, - согнувшись в три погибели и зажав руками прибитое место, Петр пытался успокоить нервные окончания, выпихивая ногами полу сонного кобеля.
Кое-как стравившись с ноющей болезненностью и отвоевав территорию, парень зевнул, свешивая ноги с кровати и тупо пялясь в окно. Сон потерял значение. Крепкий здоровый организм получил нужные часы отдыха, не желая возвращаться в дрему.
На кухне громко капала вода, фоня ударами капель о нержавеющую поверхность мойки, подкупая утолить жажду. Шлепая по полу босыми ногами и почесывая зудящую царапину от шпаги, через смятый трикотаж сползших семейников, Перт пошел на призывный звук. Привалившись у мойки, долго шарил по столу, ища любой сосуд, способный удержать воду и не найдя, склонился у гусака крана, хватая губами падающий ручеек, ежась от холодных брызг, разлетающихся на грудь и шею.
Напившись и набрав в пригоршню воды, он размазал ее по лицу, продирая заспанные глаза и окончательно прогоняя сонливость. Возвращаться в постель, чтобы проворочавшись и уговаривая себя вздремнуть, через час встав злым и раздраженным, ему не хотелось.
Снабдив Мишку кормом и свежим питьем, Петр, замотавшись в одеяло, пристроился на кровати с новеньким ноутбуком, прилаживая модем. Порывшись в твиттере и ответив на пару завалящих сообщений, абонент решил ознакомиться с новостями дня, желая узнать, что пропустил, пока усиленно батрачил на отца Катарины. 
Падение курса доллара, европейский кризис и цены на русский газ, волновали так же мало, как выход в свет новой мыльной оперы. Нефтевышек не было и не предвиделось, с валютой не сложилось, а торчать у экрана, западая на житейскую бытовуху – казалось полным идиотизмом или занятием для бездельников.
Вернувшись в твиттер и перезагрузив новости видео зритель замер. Глаза наблюдали прыгающую картинку, с трудом улавливающую в фокус задымленную дверь, возле которой сновали пожарники и выскакивали перепуганные люди. Вероятно происшествие снял залетный умник с мобильного. Над рассеивающимися клубами дыма просматривалась большая вывеска « Бар-студия «Баккара»». В мелькающей суете и вибрации из распахнувшейся двери вышел мужчина в форменной одежде спасателя, неся на руках девушку. На мгновенье картинка застыла, приближаясь к бледному лицу спасенной и… Петр остолбенел.
Это была она. Да, она. Та самая девушка с картины. Живая настоящая Элеонора Щварценберг. Живая ли?
Суетливо дернувшись на кровати, едва не упустив от волнения ноутбук, парень прилип глазами к монитору, увеличивая звук, на полную мощность, забывая о том, что на дворе раннее утро, а за стеной спящие соседи.
К великому разочарованию, кадр уменьшился, становясь маленьким квадратом в углу, а появившаяся потрепанная девица, снявшая столпотворение на телефон, принялась громко вещать про странные события в клубе, возможных террористов,  пальбу и умирающую красотку, но Петр уже не слушал не нужный треп, набирая в поисковике адрес студии. Записав его на огрызке салфетки, парень,  наскоро одевшись и свистнув насытившегося Мишу, направился к двери, не веря трепу продажных СМИ.
Бар-студия "Баккара" (Прага)

Отредактировано Петр Смоляк (03-12-2011 01:26:30)

Неделя промелькнула в круговерти суетных дней, которые можно было назвать «черной полосой». Неприятности сыпались на студента, как дары из рога изобилия. Первым «сюрпризом» оказалась канувшая в неизвестность зачетка. Бесконечные поиски, расспросы и даже объявление в холле распечатанное крупными буквами, свелись к нулевому результату. Маленькая потрепанная книжица исчезла бесследно, словно ее ни когда не было. Попытки вспомнить то место, где была потеряна зачетка, останавливались у лавки под кабинетом Грачека. Именно там Петр последний раз перелистывал страницы в поисках корявого росчерка доцента, пытаясь удостовериться, что выиграл этот бой. Он помнил, как заснул, помнил пробуждение, понил, как торопливо засобирался домой, а на следующий день обнаружил пропажу.
Первым под подозрение попал Веденский, чью рыжую морду, Смоляк терпел с трудом. Что ни говори, а человек он был дрянь. Мелочный жлоб, пронырливый и ссыкливый стукач  с редкой манией подхалимажа. За мелкую привилегию, «рыжий», был готов продать родную мать, перевязав красным бантом. И его боялись. Не потому, что он отличался умом или силой мускулов, а потому, что в любой момент случайные промахи и оплошности становились известны то преподавателям, то лаборантам, то попечительскому совету.
Петр жил в ожидании шантажа, но Веденский не подавая признаков осведомленности и типичного превосходства человека, имеющего козырный туз в рукаве. Попытки прижать ворюгу к стенке и силой выдавить информацию, ухудшили ситуацию. Рыжий подхалим устроил такой показательный ор,  собирая толпу и делая из Петра «Великого Инквизитора» глумящегося над святыми праведниками и с  «чьей-то» подачи слух о разборке докатился до отца.
Знакомый уютный кабинет, на четвертом этаже серого здания юрфака, встретил приятным запахом кофе и теплотой. Требовательный и строгий взгляд мужчины, с укором смотрел на сына, пытающегося состряпать нелепое алиби сбивчиво объясняя злоключения и путаясь в показаниях. Рассказ казался байкой, надуманной лживой историей, скрывавшей за собой, нечто иное, незатейливое, но требующее оправданий. Старший привык доверять младшему, но тут… столько событий в один день. История достойная триллера или плохого лгунишки, тщательно скрывавшего правду. Пожалуй впервые сын злился на отца, посчитавшего его неудачником, не способным отвечать за собственные поступки. Разговор длился долго, занудно тяжело, срываясь на высокие ноты, - по-мужски. Как итог – на стол легло заявление о пропаже зачетки, приказ о снятии стипендии, дополненный устным требованием принести извинение пострадавшей стороне в лице Веденского.
Злость и обида на несправедливое решение отца, дополнилось раздражением на приехавшую вечером мать, пытающуюся играть роль миротворца в желании примирить любимых мужчин. Ее стремление убедить Петра, что отец прав и желает сыну добра, пытаясь докопаться до правды, вызвали приступ молчаливой агрессии. Ада уехала ни с чем, впрочем сумев по матерински облагодетельствовать обиженную половину, оставив увесистую хозяйственную сумку с провизией полную банок домашней консервации и пластиковых судочков, наполненных свежей стряпней. Вместе с едой, умная женщина, как бы случайно, оставила свой телефон, о существовании которого, парень узнал почти сразу. Некоторое время пришлось отбиваться от многочисленных кумушек, соседок, армии приятельниц и подружек, страстно желавших поболтать ни о чем, поделиться секретом нового блюда, узнать продолжение любимого телесериала, обсудить моду на ближайший сезон и просто посплетничать.
Лишив телефона звучной мелодии восьмидесятых, с раздражающими голосами двух геев, напевавших на английском, что-то вроде: «Ты мое сердце, ты моя душа…», расстроенный происшествием Петр углубился в изучение фото галереи. Мамуля постаралась на славу. К каждому звонку прилагалось фото звонившего. Найдя себя, Петр застыл, кривя губы вглядываясь в откровенное позорище. Наверное, пани Ада не раз с гордостью показывала удачный милый снимочек, демонстрирующий высадку обиженного годовалого малыша с зареванными пухлыми щечками, на синий горшок-собачку. Карапуз упирался всеми фибрами детской души, а молодая сияющая мамочка светилась заботой и радостью.
Первым желанием было удалить компромат, навсегда лишая доступа к нему любителей детского порно. Но, рука не поднялась и исторический кадр остался украшением содержимого ярко-красного смартфона в бархатной сумочке с сердечком из кристаллов сваровски.
Любоваться неожиданным приобретением не было смысла. Таскать в кармане женский телефон, парень счел временной необходимостью, подумывая, если не сможет вернуть свой, то придется купить новый, пусть не такой дорогой, но зато функциональный. 
За окном, в потемневшем небе поднимался бледный диск луны. Из открытой форточки потянуло осенней прохладой, а зануда будильник тихо попискивал, напоминая о тренировке.

Отредактировано Петр Смоляк (04-02-2012 21:11:00)