"Улыбайся, Карэк, улыбайся!"
Солнечные лучи, не смотря на кружево листьев, заслоняющих часть окна, иглами пронзали стекло, и издевательски прыгали по кафельному полу, среди осколков и рубиновых вишен, раскатившихся почти по всей кухне. В тишине, такой яркой после криков и звона бьющегося стекла, было холодно, не смотря на жаркий летний день. Хруст крупного осколка под кроссовкой, заставил снова замереть. Зелёная радужка впилась в спину стоящего у окна.
"И ведь даже не вздрогнул, не обернулся. Улыбайся, Карэк, улыбайся!"
Нехотя взгляд скользнул вниз по напряженной спине, зацепился за ремень, держащий на талии тёмно-синие джинсы. Продолжил скольжение по линии бедра, обогнув закатанную чуть ниже колена ткань, по загорелой коже голени, цепанул за косточку, оторвался от пятки и запрыгал рывками по полу, выхватывая пухлые бока пунцовых вишен и тонкое стекло, веером раскинувшееся среди них.
"Порежется же. Тебе всё ещё жаль? Живого места на полу нет. Улыбайся Карэк, улыбайся!"
Он медленно присел, потянулся за пакетом, машинально, выдернул из мусорного ведра, чуть не просыпав к идеальной картине содержимое. Тонкие пальцы по одному подбирали осколки, аккуратно лапали за бока ягоды, отправляя всё в пакет. Переспелая мякоть от удара о кафель полопалась, и  от каждого прикосновения сочилась липким, сладким соком, пачкая руки. Придавая всему этому ещё больше драматизма.
"Да куда уж больше? Тишина-то какая. Как он сказал? Пора проявить благодарность? Улыбайся, Карэк улыбайся!"
Он не боялся пораниться, просто знал, что не пораниться, что слишком аккуратен, что нельзя уже пораниться больше, чем случилось несколько минут назад. Поэтому, он не обращал внимание на то, как пальцы подбирают тонкие края бывшей вазы. Шаркающий звук протягиваемой по полу подошвы резанул по ушам. Парень скривил уголки губ, сдвинул брови к переносице,  но тут же заставил своё лицо расслабиться. Несколько вишен закатилось пол стол, пришлось пригнуться, чтобы достать.
"А что собственно такого? Да, что? Всё просто. Он ему нужен. Нужен и не важно, что под жирное брюхо ляжешь именно ты. Так нужно для дела! Для того чтобы продвинуться в чате. Для того чтобы… Тебе важно для чего? Улыбайся, Карэк, улыбайся!"
Поднялся, словно на автомате, завязал ручки мусорного пакета, затянул так, что  чуть не оторвал. Нет, не смотрел больше на неподвижную спину. Только обратил внимание на своё колено, где от раздавленной ягоды по  голубой ткани джинс расплылось бардовое пятно. Даже не потёр, как сделал бы раньше, не снял, закидывая тут же в стиральную машину. Узкий коридор проводил его до входной двери. Испачкал липким соком замок. Остановился на пороге и обернулся. Он высматривал несколько секунд, выслушивал, выйдет ли за ним.
"И когда всё это вот так вдруг стало? Ты живёшь за мой счёт! Значит, я задолжал тебе? А подстрелиться под него, это моя расплата? Надо говорить, что сейчас вернусь, или хлопнуть дверью? Улыбайся, Карэк, улыбайся!"
Не хлопнул, прикрыл осторожно, прикрыл, пока не услышал, как щёлкнул замок. Ключи остались там. Не подумал. Лифт ждать не стал. По лестнице. Чего уж там четвертый этаж.  Бежал вроде бы как легко, но с такой тяжестью, нет, не в руках. У дверей подъезда замер. Прислушался. Обернулся, подождал. Показалось. Мазнул по стеклу пятернёй, оставляя вишнёвую отметину, толкая входную дверь от себя. Вышагнул под тёплый ветерок, под щебет птиц, под перешёптывание деревьев. Сощурился на солнце, даже руку поднял, не касаясь лба, чуть прикрываясь от брызнувших в лицо лучей.
"День-то какой. А я ждал всю ночь. Может, надо было претвориться, что тоже только вернулся? Что пьян и обласкан, что и у меня всё хорошо?  Я ж могу.  Надо было просто кивнуть. Да, конечно, давай адрес, звони, чтобы встретил. Улыбайся Карэк, улыбайся!"
Резко выдохнул, как будто выталкивая из себя ту тишину, что осталась сейчас там, на четвёртом. Три пружинистых, легких  шага, так, как танцую вальс. Обернулся, чиркнув взглядом по уже привычному, встречающемуся не первый день, силуэту бородатого мужчины. Поднял подбородок, чтобы посмотреть, стоит ли всё ещё у окна и встретился с пустыми бликами на стекле. Перевёл взгляд на окно спальни. Крутанул пакетом в руке, описывая полную окружность, развернулся на пятке и направился к помойке.
"Может быть лучше вот так, как тот, бородатый. И голова не занята ничем. Поел и хорошо, нашел, где спать, и проблемы все решены. Никому не должен, ни за чей счёт. Как там говорил отец? Улыбайся, Карэк, улыбайся, и жизнь улыбнётся тебе. Улыбайся!"
И он улыбался. Хотя, помогало мало. Зачем кому-то знать, что вот сейчас, пару минут назад, тебя продали за место в чате? Он «скормил» мусорному баку очередной пакет. И снова обвёл двор взглядом зелёных глаз, как будто бы искал, что же ещё изменилось. Ведь должно было измениться. Возвращаться в ту тишину не хотелось. Не сейчас. Сорвав по дороге к небольшой скамейке лист лопуха, тщательно вытер  руки, но всё равно разводы вишнёвого сока остались. Несколько капель обнаружились даже на футболке. Под тенью клёна примостил  задницу на край скамейки, обшарил взглядом пустующую детскую площадку.  Проводил улыбкой выпорхнувшую, откуда из-за правого плеча, бабочку.
"Хороший день. Улыбайся, Карэк, улыбайся!"

Отредактировано Карэк Кучера (16-11-2011 02:26:23)

Удивление, брезгливость, отвращение. Карэк был обычным, таким же, как все. Но, может чуточку тактичней, чуточку наивней, чуточку.… Совсем чуточку, чтобы не показать, постараться не показать сразу, те неприятные чувства, которые возникают, время от времени. То от плохо сваренного кофе, то от того, что в переполненном транспорте наступили на ногу, то от того, что…
Неожиданно присевший рядом напугал, вырвал из мира понурых мыслей, заставил вскинуть брови. Остановил потоком странных, хотя, нет,  совсем обыкновенных, но имеющих странный смысл в сочетании с его внешностью, слов, желание отодвинуться и пощупать себя по карманам, с одной только целью, не облагодетельствовать, а откупиться.
« Что? Мелочи нет. Я не знаю. Что?»
Почему то не отшатнулся, даже тогда, когда «бородач», как прозвал про себя этого мелькающего с недавнего времени в их дворе мужчину, положил на скамейку рекламный проспект. Не успел ничего сказать. Не потому что не хотел, просто не успел. Не совпало, не сложился в ответ тот сумбур, который закружился в голове, как пылинки в солнечном луче. Только констатировал взглядом факт, скользнув по рекламе, по лицу и поднимающейся так же внезапно, как и возникла рядом, фигуре. Вцепился зелёным в удаляющуюся спину.
« Шутка? Почему сегодня? Почему со мной? Почему вообще, почему?»
На обещание помыться машинально выдал улыбку. Летний ветер зашуршал за спиной листвой, подхватил проспект, словно ему было мало зелени, или, решив поиграть теперь и с бумагой. Скинул со скамейки, распахивая, возможно желая соблазнить взглянуть ещё раз на сделанное предложение.
« Нелепица какая-то… Паспорт и никаких забот. Бред. С кем, с ним?»
Карэк поднялся, не глядя на раскинувший зазывно картинки рекламный проспект, перешагнул через него, направившись к подъезду. Дверь медленно закрылась, подтолкнув в пятую точку. Зачем остановился, почти на пороге, сам не понял. Прошёл к почтовым ящикам, вытянул за угол из соседнего глянец журнала. Оправдание?  Нехотя ноги понесли вверх по ступеням. Он мало пользовался лифтом. У дверей квартиры постоял снова, вспомнив, что не взял ключи. Нажал на звонок, прислушиваясь. Знал, что откроют не сразу. Улыбался в дверной глазок, даже помахал журналом.
«Как Вы отнесетесь к предложению незнакомца провести с ним несколько дней в тропическом раю? Благими намерениями…»
Замок щёлкнул. Карэк толкнул дверь, протянул журнал и прошёл за Яном. Проследил, как тот опустился на диван, раскрыл  журнал, привалился спиной на подлокотник, устраивая ноги на другом. Как ни в чём не бывало. Карэк прошёл к окну. Взгляд выцепил голубое пятно у скамейки.
« Море, солнце, пальмы. Только паспорт и минимум вещей. Что же ты молчишь? Скажи: «извини, малыш, это шутка»».
Спиной чувствовал, что Яну всё-равно, что не претворяется. Что действительно читает. Читает, потому что глянцевая бумага теперь интереснее, чем неблагодарный нахлебник, стоящий у окна.
- Я уезжаю на Канары…
« Почему на Канары? Может, это Багамы? Я еду с местным бомжем на Багамы. Ну, давай, спроси меня с кем? С Патриком? С Мануэлем? Или с Лукасом? Ну! Я уезжаю от тебя на Канары, на Багамы, уезжаю!»
Он даже представил выражение лица лежащего на диване. Вот он опустил журнал, даже привстал. Босые ноги коснулись пола, спина напряглась, и лицо стало удивленным и таким недовольным, нет, таким «острым», с колючим взглядом и тонкой линией губ. Как тогда в клубе, когда Карэк…
- На какие шиши?
Вздрогнул, обернулся.  Даже любопытства в голосе не скользит. Захотелось подойти и выдернуть эту бумажную преграду из его рук, чтобы журнал не заслонял его лицо. Шорох перелистываемой страницы и всё. Тишина.
« Что ты сказал? Нет, не с Лукасом, не угадал. И не надо меня просить ни о чём. Я пришлю тебе открытку. Может быть Гавайского рома. Да на Гавайи, да, уезжаю, да, без тебя!»
- Меня пригласили. Всё включено, - главное, чтобы голос не дрогнул, так же как и этот чёртов журнал в его руках.
Карэк провёл подушечками пальцев по подоконнику, оттолкнулся, ушёл в спальню. Дверца шкафа отъехала бесшумно. На многочисленных полках идеальный порядок. Половина его, половина Яна. Потянул с верхней спортивную сумку.
«Паспорт и минимум одежды».
Раскрыл, подставил под полки, загребая и закидывая ровно сложенные стопки штанов футболок, носков, белья. Всё кучей, всё, как любил. Приминая в округлившиеся бока.
- Ремни оставь, остальное твоё, малыш.
Резануло? Нет. Закусил губу, вырывая из сумки пучок свернувшихся кожаных заклепанных «змей» швырнул на кровать.
« Подавись! На Багамах мне они ни к чему».
Выдохнул. Дёрнул молнию, так что сломал собачку. Зацепил ногтями за край и тщательно закрыл.
- Где мой паспорт?
- В первом ящике комода.
Прихватил пару сотен, лежащих рядом, сунул в задний карман джинс. Энергично так прошёл по коридору, как можно громче шумя по полу кроссовками. Мимо открытой двери гостиной, где возлежит, прикрывшись журналом он. Взгляд остановился на тумбе у дверей. Зацепил ключи. Карэк протянул к ним руку, забрал в ладонь. Взвесил.
« Всё? Всё. Может, останешься. Это была шутка. Нет, меня ждут на Карибах, я обещал. Не уходи».
Ключи звонко звякнули о тумбу. Вышел, не оглядываясь, не прощаясь, поддал сумку задом, остановившись у лифта. Не нажимал кнопку. Лопатки свело от напряжения и ладони вспотели. Замок в двери позади него глухо щелкнул, заставив вздрогнуть. Закрыл глаза. Ткнулся лбом в дверь лифта.
« Я же на Гавайи, без тебя…Ты слышал? Я уезжаю! Уезжаю я…навсегда».

Улицы Праги зажигали огни. Ноги устали и Карэк присел на скамейку. Подобранный рекламный проспект был измят до дыр. Спортивная сумка сторожевым псом улеглась у ног, а пластиковый стаканчик коктейля прижался к бедру. Он смотрел на прохожих и снова улыбался.
« Можно пойти спать в студию. Пан Рошан пустит. Но заложит же поутру, отзвонившись. Да, спал в студии, да, не на Багамах. И Патрик и Мануэль, все заложат. А почему бы и нет, только паспорт и шмотьё…сдаст на органы. Откуда у бомжа всё это? Латентный Рокфеллер».
Карэк невольно рассмеялся. Подхватил сумку, закидывая за спину и сбивая углом стаканчик со скамьи.
« Я пришлю ему открытку, обязательно пришлю. Даже если это будет моё последнее желание в жизни».
Поймав такси, он уже через пол часа входил в здание аэропорта.

Ожидал ли Карэк, что его действительно будут ждать? Странное чувство, что всё как во сне прочно поселилось именно в то время, как он сел в машину и произнёс: в аэропорт.
И теперь, входя в людный зал снующих туда-сюда с сумками, чемоданами, рюкзаками, он, как Золушка, попавшая впервые на бал, огляделся по сторонам, ища своего «бородатого принца». Минуты не прошло, как это чудо, облачённое в костюм (Карэк не помнил ни разу, чтобы видел «бородача»  одетым во что-то более менее похожее), да ещё и приятно пахнущее, пусть не Кензо, но чистотой, подскочило к нему, как чёртик из табакерки, вынырнув неизвестно откуда и тут же цепляясь за сумку. Интуитивным желание было дёрнуть вещи на себя. Но поражённый видом и суетливостью, он отдал свою ношу безоговорочно.
« А теперь фанфары. Торжественный наезд камеры и…благодарим за участие в шоу « Идиот месяца»».
Жёлтые цветы навели на мысль о замужестве. Не хватало теперь только хрустальных кроссовок. Вцепившись в букет, как утопающий за соломинку, и плавая в торопливом представлении, почти не соображая куда идти и что делать, Карэк, позволил настойчивости потащить себя, как куклу на верёвочках.
«Тадек. Значит, на Канары, Тадек? Надеюсь, кольцо тоже с собой. Не Амстердам, но всё же. Знакомься Ян, это Тадек – мой теперешний. Тадек, это Ян – мой бывший. Где были? На Канарах. У него там собственная помойка с видом на лагуну».
- Карэк, я Карэк, - произнёс он, когда  «бородач» замолчал. – Очень приятно.
Было ли ему очень приятно? Карэк и сам ещё не разобрался. Ощущения какой-то нереальности происходящего, заставило тайком ущипнуть себя за бедро. Больно. Потёр. Не успевал осознавать, что происходит. Даже то, что сам выглядит как бомж, ну, может на порядок лучше, но с этим пятном, на колене, о котором даже не вспомнил ни разу за весь день, что бродил по улицам Праги. И забрызганной вишневым соком жёлтой (кстати, в тон букету) футболке. Растерянная улыбка на лице, жёлтые цветы и сливовый Тадек, волочивший и его и сумку к регистрационной стойке с таким выражением лица, как будто бы воочию видел второе пришествие.
- Куда мы летим? – опомнился, не доходя до улыбающейся девушки в униформе, разделённой с ними стойкой, несколько шагов, но не остановился.
« Документы спроси, билеты. Пусть покажет кредитки. Пусть, хоть что-нибудь покажет! Господи, куда ты? Взгляни трезво!!!»
В кармане завибрировал мобильник. Карэк дёрнулся, останавливаясь, выпуская букет и залезая в джинсы, чтобы вытащить на свет тонкий аппарат, подсвечивающийся синим. Цветы рассыпались по полу, а он даже не заметил. Сердце скакнуло в глотку, когда прочитал от кого звонок. Принял, нажимая судорожно кнопку и поднося к уху.
- Да, я слушаю, говори!
- Забери завтра своё шмотьё из студии. Ты уволен.
Вдохнул, чтобы закричать, чтобы перекричать эти мерные гудки в трубке. Но сдержался, только передёрнул плечами.
- Тадек, говоришь?  И сколько дней в тропическом раю? – улыбнулся ослепительно, так как он умел. – Регистрируй нас, Тадек, я сейчас.
Достав паспорт из заднего кармана  джинс, протянул мужчине. Снова улыбнулся  уже мягче и, отыскав взглядом урну, направился прямиком к ней.
« Шмотьё. Я тебе его дарю, дарю тебе и твоему новому любовнику. Я ж знаю, мне говорили, ты падок на мальчиков с поданцовки. Ну вот. Будет очередному «малышу» что носить. А я на Багамы. В тропический рай. Помнишь, я тебя просил съездить на море, помнишь? Так вот, не надо. Я еду, я еду с Тадеком. Может ему и нужна моя печень, или сердце, но не для того, чтобы вот так растоптать. Они денег стоят больших. Я читал. Вот так. В тропический рай!»
Мобильник глухо стукнул по пластиковому боку зелёного куба. Карэк сплюнул сверху и несколько секунд даже полюбовался, как на улёгшийся удобно в мусоре  билетов, бланков и обёрточной бумаги, серебряный аппарат с  кнопками, упала слюна. Как поползла по  экрану, скатываясь с бока в импровизированную постель. Оторвал взгляд, возвращая его на топчущегося у стойки Тадеуша, кивнул, ободряя и одаривая улыбкой. Отёр ладони о бёдра и пошёл к регистрации.
« Ну, вези меня, Тадек. Кофе, чай и потом потанцуем…»

Он никогда никуда не летал, максимум, во что вылилось его большое приключение однажды, ещё в детстве, в поездку по стране. Когда родители, взяв мальчишку, исколесили на автомобили пол Чехии. Это было незабываемое время, и Карэк до сегодняшнего дня сохранил  тепло тех воспоминаний.
Предполётное волнение захватило, увело от дурных мыслей. Нет, он не боялся. Словно маленький мальчик, он воспринимал самолёт, такую махину в небе, почти чудом. Хотя теоретически знал, как это всё работает. Без волшебных палочек и разных  заклинаний.
" Кому в огне сгореть, тот в воде не утонет".
Тем не менее, вцепился в руку спутнику, когда шасси оторвались от взлётной полосы, отвлёкся, от безудержной болтовни Тадеуша, задержал дыхание, сияя восторгом. А затем откинулся на спинку кресла, улыбался и даже смеялся, забыв о том, что оставил там, на чешской земле. А потом усталость взяла своё, и Карек даже не заметил, как задремал, проваливаясь всё глубже в сон, под льющийся ручей звуков из уст спутника.
Таиланд встретил жарой, но он любил солнце, влажность. Это осенью и зимой Карэк мёрз, кутая руки в перчатки, потому что кровь плохо ходила по конечностям. От этого ненавидел зиму и холод. Здесь же, в тропическом зное, он ощутил себя рыбой в воде. Пожалел только, что сумка в багаже, а то предложил бы одну из футболок спутнику, да и сам переоделся бы в шорты. Теперь он заметил пятно на колене, и оно мешало ему жить, возвращая к вчерашнему утру. Кололо мелко, но больно.
Все мечты о шортах и чистых футболках были перечёркнуты парой слов и  лёгким касанием руки. На мгновение Карэк даже замер.
« Мои вещи? Ты их что, выбросил? Он оставил мои вещи, там, в Праге! Фотик и плавки и…Тадек, я тебя убью! Единение с природой? Не нужны! То есть зарастем шерстью, как местные макаки! Тебе немного осталось. У меня ж там…»
Словесной справедливости не дала свершиться, откуда ни возьмись взявшаяся девушка. Ураган слов, вылетающий из её аккуратного ротика, превысил скорость болтовни Тадеуша и совершенно выбил из поднимающегося возмущения.
Ошеломленный событиями, солнцем, перелётом, обстановкой вокруг, Карэк, поминутно кивал, как китайский болванчик, и так же пытался крутить головой, чтобы не пропустить всё то, чем просила восхититься гид. Он пожирал глазами всё великолепие и в то же время понимал, что совершенно ничего не запомнит, что его закрутило в каком-то странном урагане, как девочку Элли, из сказки, которую читала ему на ночь мать, когда он был совсем мальчишкой. Карэк даже невольно перевёл взгляд на свои кроссовки, чтобы тихо рассмеяться, убедившись, что это не атласные туфельки.
В быстро меняющейся обстановке, и нереальности реально происходящих событий, он выглядел совершенно забавно, потому что улыбка не сходила с губ, время от времени, заменяясь только приоткрытым в восторге ртом. Когда катер, чуть резче подпрыгивал на волне, Карэк невольно дотрагивался до рядом сидящего Тадеуша. Не хватал за руку, и даже не вцепляясь в штанину, хотя сердце в эти моменты подскакивало вместе с катером.
Дело в том, что он, жаждущий моря, до сих пор не умел плавать. Попытка научиться в бассейне Праги, привела к стойко накатывающему ужасу, параллельно с поднимающейся   кромкой воды по его телу. Он утонул, вернее, умудрился почти утонуть в присутствии нескольких свободно плавающих человек и двух тренеров.
Но сейчас, когда катер причаливал к острову, Карэк не думал об этом. Впервые за последние двадцать четыре часа, он искренне улыбался и гиду, и острову, а главное странному бородачу, представившемуся несколько часов назад, как Тадек. Засыпавшему его забавными историями, и потерявшему все его вещи и даже неизменную сумку.
Карэк ещё раз взглянул на него широко улыбаясь.
«Надеюсь, ты не храпишь – это раз. И кровати в бунгало две – это два».

Карэка поразила природа, ароматы цветов и солёного бриза, фруктов и ещё чего-то. Кажется, что пах даже песок. Он пах  теплом и мягкостью. Да, именно мягкостью. Пахло небо. И пахло оно синевой. Такой синевы не бывает в городах, даже в пригороде нет. Такая синева может быть только около моря, иногда поддерживаемая им, словно оттеняя. А иногда, соревнуясь с ним, в насыщенности или прозрачности. Ни облачка, и если лечь подальше от кромки воды, то непременно синева обретёт резную рамку причудливых листьев. Не тонких и чахлых, как в Европе, а мясистых и глянцевых.
Убранство бунгало выглядело богато. Карэк представлял это всё иначе. Идеальный порядок, где каждая мелочь лежит на своём месте поверг снова в Прагу, туда, где в большом шкафе купе справа были его полки, а слева чужие. Теперь чужие. Идеально сложенные рубашки и водолазки, на отдельных вешалках брюки и джинсы, даже носки всегда по паре. Полка с полотенцами, полка с нижним бельём, полка, полка, полка… «Вилки справа, ножи слева, или наоборот? Положи книгу на место, поправь…я просил тебя не путать диски, посмотри, они под номерами даже, неужели трудно посмотреть номер!? У тебя есть свой стакан под зубную щётку…для обуви есть галошница, там живут твои и мои туфли, ботинки, и т.д…».
Карэк обходил всё вслед за восторженным Тадеушем, не трогал, осматривая, как в музее. А мужчина не замечал ничего в своём восторге. Желание перемешать всё идеальное, поднималось внутри, как цунами. Прикрыл глаза, заставил себя выдохнуть медленно, и так же вдохнуть. Дёрнул головой на звонкое «Карэк! Иди сюда!». И застыл в дверях, обозревая, что проделывал бородач с огромной кроватью, минуту назад, наверняка, бывшую в том же самом идеальном порядке, что и всё вокруг.
Пальцы вцепились в пальцы, предлагая перешагнуть эту грань вместе с ним, выпустить своё цунами.
«Что уж там, давай! Это твой мир, здесь не будет идеального порядка. Мир без него. Без него! Без него!!! Слышишь, мир только твой, без него!!!!»
Пружинный матрац слышал, и подкидывал в ритм, подначивая, заставляя прыгать всё с большем остервенением, чтобы идеальный порядок покинул это другое место, другое, где будет всё по-другому. И сейчас казалось, что с каждым прыжком он отрывается всё дальше, и что руки, держащие его пальцы, не отпустят. И они не отпускали. Он поймал весёлый, беззаботный полный  детского  счастья взгляд Тадеуша. Вцепился в него своим, вытягивая, заражаясь, смешивая внутри себя с горечью, разбавляя, растворяя. Улыбка тронула губы, смяла уголки глаз, оставляя чуть заметные морщинки. Карэк рассмеялся.
« Свобода! Да, свобода! От рамок, от возраста! От …».
Неловкое движение одного из них сбило ритм, столкнуло, заваливая друг на друга. Карэк охнул, пытаясь подставить руки, чтобы не рухнуть всем весом, но ладони расползлись по шёлку покрывал, прижимая разгоряченное бешеными прыжками  тело к телу. Еле успел чуть дёрнуть голову в сторону, чтобы не впечататься лбом в лоб. Инстинктивно закрыл глаза, ожидая удара. И лишь спустя несколько секунд, расслабился, понимая, что ничего не повредил и, ощущая мягкие горячие губы на своей шее. Лёгкую щекотку где-то у ключиц от бороды, обхватившего в объятьях и прижавшего к себе Тадека. Судорожное сбитое дыхание, двумя тонкими струйками ударялось в тонкую кожу. Безудержно захотелось, чтобы губы приоткрылись, прикусывая жарко и страстно, жаля поцелуем, помечая, как своего. Чтобы никто больше, как говорил тот, оставшийся там, за полётом.
« Сколько сейчас там, в Праге? Какая разница в часовых поясах? Что он делает? Спит? Нет? Ночь уже, да? Спит. Я знаю, нужно быть  благодарным. Это же не просто так. Я знаю. Я буду, буду, Тадек. Только не сейчас, хорошо? Только не сию минуту… Он там спит. У него ночь… Я буду…».
Карэк медленно выгнул спину, обозначая желание встать, освободиться от объятий. Не резко, поднимаясь и разрывая сцепленные за спиной руки, а легко, словно спрашивая разрешения. И когда почувствовал свободу, оттолкнулся руками, сел на взъерошенной кровати. Пригладил волосы. Не оглядываясь, встал.
« Я буду, потерпи…».
- Ночью.
Кажется, последнее  он произнёс вслух. Тихо, как констатацию факта. Словно ставя подпись под распиской. Да, он отдаст долг ночью. Карэк старался неторопливо выйти из спальни. У дверей даже обернулся, улыбнулся, подтверждая обещание.
- Я хочу потрогать море, Тад. Присоединяйся.
И не оборачиваясь больше, покинул бунгало, спустившись к самой кромке воды, нализывающей песок, едва не касаясь его пальцев.

Отредактировано Карэк Кучера (22-11-2011 00:11:33)

Ласковым псиным языком соленая вода лизала кончики пальцев и Карэк чуть успокоился. Взгляд стелился по перекатывающимся волнам, тонким слоям белой пены, обрамляющей их, и дыхание приноровилось к их шепоту. Так же размеренно, так же спокойно. Он прищурился, цепляясь взглядом за далёкий горизонт, обозначенный едва заметной полосой перехода неба в море. Всё отступало куда-то, растворялось в волшебстве обстановки, в поцелуях яркого солнца, языках соленой воды, в лёгких объятьях тёплого бриза. Вот сейчас не хотелось ничего. Совсем ничего. Время остановилось. Так бывает на берегу моря. Особенно, когда идёшь по кромке воды, и поддеваешь ногой выкатываемые волнами камушки и ракушки. Можно уйти далеко, очень далеко и не заметить даже, сколько прошло времени. Или сидишь на песке,  утапливая ладони в тёплую, бархатную мякоть, и захватывая, подняв, просыпая тонкой струйкой, сооружая по обеим сторонам от себя сыпучие пирамидки. Тогда ощущаешь себя маленьким, крошечным, словно та же песчинка. И это не страшно, это как-то так, как будто и должно так быть. Как будто всё на своих местах. Нерушимо и правильно. Закончено. И от этого настолько хорошо и спокойно, что не замечаешь времени.
Глухо хлопнула дверь бунгало, вырывая из покоя. Спиной ощутил, взгляд.
«Нет, не надо, не подходи, не сейчас. Оставь, иди купаться, построй песочный замок, пей пиво, только не подходи!»
Напрягся, поведя лопатками, стараясь незаметно повернуть голову, чтобы посмотреть, что будет делать Тадеуш. И выдохнул, расслабляясь, благодаря мысленно, когда заметил, как тот пошёл по направлению к отелю. Сел на песок, потёр пятно на колене и закатал джинсы, чтобы не намочить и прикрыть это не дающее покоя безобразие. Подняв голову и щурясь, подставил лицо лучам, затем стянул футболку. Быль на море и не загореть это совсем не комильфо. А загорал он быстро и ровно. Спина опустилась на тёплый песок, а под голову легли руки, Карэк улыбался, не привычно, словно улыбка приклеилась и её никак и ничем не стряхнуть, а искренне, оттого, что было хорошо. Одному.
В кои-то веки, он наслаждался тем, что один. Сколько себя помнил, всё время тяжело переносил одиночество, особенно в момент отхода ко сну. Когда был маленьким, постоянно хватал за руку мать, чтобы она посидела до  тех пор, пока его пальцы не разожмутся и не отпустят под тяжестью грёз. Отец ругался, Карэк пытался совладать с собой, но не мог. Он не помнил, откуда это пошло, где брало корни, но это преследовало его с самого детства. Став взрослым, он по необходимости справлялся с собой, но если был вариант, чтобы заснуть не в одиночестве, он никогда не упускал его. Сейчас же одиночество не тяготило. Возможно от того, что безмятежность и сказочность острова вытесняла все тревожное, грызущее изнутри. Не сразу, но постепенно. Среди расслабляющего марева и окутывающих прохладой волн хотелось лежать вечность.
«Вечность…вечность…без всех и всего…». Тонкой иглой кольнула мысль. Он не сразу осознал, только поморщился, как на назойливую муху, мешающую спать и только спустя пару минут, вскочил, как ужаленный оной.
«Один. Без всего! Идиот!»
Карэк судорожно обернулся в поисках бородача. Да, он помнил, что тот ушёл, но был ли он уверен, что он вернётся? «Идиот, у него твои документы, у него путёвка и билеты в обратную сторону! Если они вообще существуют! Идиот! Ты попал, определённо попал!»
Нервно сглотнув, он сорвался с места, в несколько прыжков достигая бунгало. Ворвался внутрь, шаря взглядом по всё так же аккуратно расставленным предметам.
«Может, он положил куда»? Прыгая по комоду, по столу, по холодильнику и другим представителям мебели, взгляд отчаянно искал спасительные бумаги.  Пальцы прошли по журналам и рекламам сложенным стопочкой на столике и даже не подумали, поднять рассыпавшиеся по полу, продолжая бешеное путешествие по комнате, сдвигая всё, что можно сдвинуть, и залезая во все ящики.
«Идиот! Какой же ты идиот! Хотя бы паспорт забрал свой! Золушок чёртов. Наслаждайся морем, за тобой скоро придут»! Карэк заглянул даже в холодильник, перебрал продукты, и яростно стукнув дверцей, глухо застонал. «Ну же»! Бумаг нигде не было. Он дважды обшарил карманы брошенного Тадеком сливового пиджака, взворошил несколько раз кровать, и проверил заодно на наличие пыли под ней. Человек без бумажки никто, тем более в чужой стране. Уцепившись за небольшой аквариум, приподнял и его, заглядывая под сосуд с рыбкой.
- Тадек, мать твою, крёстная фея! Где ты, чёрт бы тебя побрал!
Злость за свою глупость и наивность, выплеснулась в крике. Он стукнул аквариумом по комоду, устанавливая на место, даже не заметив, как по стеклу пошла трещина и тонкая, едва различимая струйка воды, тут же любопытно просочилась наружу.
Карэк выскочил на порог, закусил губу, всматриваясь в том направлении, куда ушёл мужчина. И, словно подчиняясь произнесённому заклинанию, на дорожке показалась знакомая лохматая фигура.
Молнией, как будто боясь, что его застанут, здесь, на пороге и ему придётся объяснять свои чёрные мысли, он спустился и отбежал к воде. Сердце стучало и уши пылали. «Чёрт, параноик…».
Он не обернулся, сделал вид, что увлечён водой, песком, что так  стоит, как изваяние. Хотя почувствовал приближение Тадеуша. На тихий голос по пояснице пробежали мурашки. Щёки вспыхнули, от осознания своей меркантильности, от того, что надумал невесть что. Задержал дыхание, получив в руки запакованную вещь. Сжал машинально пальцы, даже не успел ничего сказать, кивнуть не успел. Взгляд не посмел поднять, уставился на прозрачный пластик, вцепившись, как в оправдательный вердикт. Да и не требовалось, спутник уже рассекал волны.
Поганое чувство, как будто предал чьё-то доверие.
«Откуда мне знать…откуда»?
Он распечатал  голубое с белым, развернул, невольно улыбнулся, только теперь взглянул туда, куда уплыл Тадеуш. Помял в руках, и быстро расстегнув джинсы, стянул их прямо с бельём, водружая на законное место плавки. Мысль, что Тадеуш воспринял всё не так, хотя, почему, он всё правильно воспринял. Мысль, что он всё понял, что за добро заплатил вот так, теперь ковыряла в мозгу глубокую нору, чтобы засесть там и грызть. Карэк забрал джинсы и трусы, ушёл в бунгало, не прятаться, нет. Открыв холодильник, достал две банки пива, бросил шмотьё на вываленную горку принесённого спутником. Тихо  рассмеялся такой неряшливости. И вышел обратно. Найдя взглядом торчащую над волнами голову, помахал рукой, не зная, видит ли Тадеуш, спустился, ставя банки в песок на мелководье, и сел на берегу. Не потому что не хотелось окунуться, очень хотелось, но не хотелось показать, что ещё и плавать не умеет. Потянувшись, поймал ладонями прохладную воду, плеснул в лицо, прогоняя со скул жар, снова с завистью посмотрел на плавающего мужчину, и растянулся на песке, подставляя солнцу бледную кожу европейца.

Он не смотрел больше на море и на голову в волнах. Карэк улыбался, закрыв глаза. Покой возвращался. Та вспышка паники, вызвала сейчас улыбку. «Неужели поверил? Поверил, что всё вот так? Как? А вот так, ни с того, не с чего, просто так, без долгов, без обязательств? Так бывает? Значит, бывает». Безумно захотелось, чтобы было, было. Сжал ладони, сминая тёплый песок, приоткрыл глаз, приподняв голову и взглянув через сетку ресниц на колышущуюся барашками воду, на ползающего там, на мелководье косы, «фея» в красных плавках. Рассмеялся, звонко, запрокидывая голову. Упёрся затылком в тепло и мягкость золотых песчинок, словил лучи яркого солнца. И тут же во тьме зажмуренных век заплясали оранжевые и красные круги.
- Хо-ро-шо, - прошептал почти беззвучно.
Действительно было хорошо. Даже восторженный крик не разбил это чувство. Наоборот, добавил каплю счастья. «Счастья? Оно вот такое»?
Приподнялся на локтях, желая увидеть, что там нашёл Тадеуш. Пощурился с улыбкой, когда мужчина почти упал рядом, поднимая крупинки песка и задевая этой волной и его кожу. Машинально стряхнул, садясь совсем и с любопытством заглядывая  сложенные лодочкой руки.
-Что?
Прохладные капли с волос Тадека ударились в горячую кожу, вызывая от контрастности стадо мурашек на боках, пояснице и руках. Заглянул в раскрытые ладони, сначала не поняв толком, что это такое притащил спутник. На разочарованное объяснение лишь улыбнулся, подхватил, что сунули. Не зная сразу же бросить желеобразную субстанцию, или донести до воды. Тихо посмеялся на брезгливое вытирание рук, которого не ожидал от него. « В помойках роет, а медуза вот прям…».
-На кисель похожа. Мне мать такой варила, только розовый, - рассматривая скомканное тело живности, пока Тадеуш открывал банки с пивом. – Я любил, даже с комками.
Тускло полыхнуло воспоминаниями. Таким далёкими и забытыми, что показалось, не про него это вовсе. Размытая картинка кухни. Стройная женщина в брючном костюме совсем не сочетающаяся с кастрюлей и половником в её руках. Кружка. Большая синяя кружка на столе и несколько толсто нарезанных кусков белого, мягкого хлеба с хрустящей корочкой. Всё в пелене извивающегося выплывающего из пепельницы дыма. И отцовская рука, вечно измазанная и пахнущая краской. Запахи были самыми яркими, даже не картинка. Горький и щекочущий горло табачный, и пробивающийся сквозь, свежий тёплый аромат хлеба,  сплетающийся с нотками малины из кружки. Странное сочетание, но оно вызвало новую улыбку. Волну тепла уже внутри него.
Холодная банка пива, коснувшаяся руки привлекла внимание к бородачу, вернула на солнечный берег. Карэк поднял смеющийся взгляд, сощурился на разбитые телом мужчины и выныривавшие из-за его плеч, лучи солнца. Смущение всё-таки пошло по ушам, но в ярком свете это было не заметно. «Двадцать два года, а плавать  так и не научился. Стыдно признаться, так и будешь три дня сидеть на берегу, строя из себя не пойми кого»?
Карэк положил медузу на песок, открыл банку, поднялся, подобрал, тут же панированное песчинками желе, и направился к линии прибоя. Признаваться взгляду в спину было легче, чем смотря в лицо. Чувствовал себя так, как будто сознаётся в чём-то таком… в общем, показалось, что Тадек обязательно удивиться, воспримет это, как-то не так. Снисходительно улыбнётся, типа, мальчик, что ж  ты так. Но заставил себя сказать.
- Я плавать не умею.
Шагнул в воду и пошёл пару шагов, пока уровень воды не достиг коленей. Опустил руку, в море, разгладил скользкие бока  почти тут же распрямившейся медузы. Отпил из банки, разворачиваясь и выходя обратно на песок.
- Совсем не умею…и боюсь, - пожал плечами, типа, ну, вот такой я, а ты думал, что берёшь с собой прынца и улыбнулся, думая о том, что к вечеру скулы непременно сведёт от беспрерывных улыбок.

«Чего ты боишься»? Тадеуш подошёл и потянул за руки. Следовало ожидать, что он сделает это. Ведь всегда хочется научить тому, что для тебя кажется простым, признавшегося кого-то в том, что это ему сложно, или не возможно. В первые секунды Карэк пожалел о том, что сказал. Он был не готов. Впрочем, он всегда был не готов. Сердце прыгнуло и стукнулось в горле, а потом упало куда-то в желудок. Он совладал с собой, не рванул руки  к себе, не развернулся, в панике покидая воду, пошёл мелкими скользящими шагами туда, куда тянул мужчина. Лицо напряглось, и взгляд стал каким-то затравленным, как будто бы деваться больше не куда. Тадек взглянул, ободряя, но Карэк отвёл глаза.
По мере того как вода  поднималась по телу шаги становились всё более короткими, и в минуту когда юноша уже хотел упереться, спутник остановился, обошел сзади, предупреждая его шаг обратно. Приобнял. Карэк судорожно выдохнул, прижался, чтобы ощутить, что не один на один с этой стихией. Неторопливые слова вкрадывались в уши, тонкие ручейки тёплой воды побежали по плечам, защекотали спину и грудь. Паника остановилась, замерла, улеглась у ног, но всё ещё держала ухо востро, сторожила. Тадеуш взял за руки развёл в стороны. Тело, прижимающееся к спине, успокаивало. Мужчина заставил качнуться несколько раз, подставляясь воде, почувствовать её напор и то, как она сначала щекоча. А потом приятно обхватывала торс, скрепляя два тела невидимой тонкой плёнкой. Юноша вгляделся вдаль во вспыхнувшую медью дорожку. Казалось, что солнце не хочет уходить за горизонт, закидывая свой разгорающийся красным шлейф и цепляясь им за стоящи в воде фигуры. Юноша улыбнулся, даже не заметив, как спутник обнял уже двумя руками. Захотелось ухватиться за край раскатанного шлейфа и потянуть на себя, не отпуская. Остановить время.
« Чего ты боишься? Разве это страшно»?
С уходящем солнцем и море казалось, успокаивается, готовится к тёплой бархатной ночи. Шум растений за спиной и приглушенные крики птиц, шорох прибоя и тепло обнимающих рук. Щекотно по плечу прошлись волоски, и влажную дорожку проведённую языком оживил бриз.
- Я боюсь…утонуть, Тадек…
Господи, действительно было страшно утонуть, но не в этой воде, а в чём-то нереальном сейчас. В волшебстве красок, теплоте прикосновениях, желаниях, во влажной дорожке, прочерченной от подбородка до виска. «Утонуть и чёрт с ним, утонуть и будь, что будет. Закрыть глаза и утонуть». Ведь он знал, стоит лишь попросить молчать, а воображение само дорисует образ. Он подскажет как, научит, чтобы было похоже на то, на того, там, далеко теперь. « И пусть неправильно, пусть не по-человечески, пусть свинством на добро, но я же не виноват. Он сам…»
Карэк щурился на блики медного. Опустил руки, погружая в сейчас особенно тёплую воду, чуть нагнул голову, касаясь виском чужой, положенной подбородком на его плече. Тонкая полоска горизонте вспыхнула бордовым. « И это всего лишь благодарность. И он знает, и он примет не смотря на слова. Примет, почему нет?» Пальцы дрогнули и Карэк уже начал движение, чтобы обнять руками обнимающие руки, потереться виском, выстонать просящее, вкладывая все чувства и тот самый. Смысл, от которого сводит низ живота и дыхание сбивается, когда тебя вот так обнимают.
«Ян, Янис, Яночек, Янек…».
- Завтра научишь, ладно? – Карэк не узнал свой голос, показалось, что это вовсе не он, что это кто-то стоящий рядом, кто-то, кто бесцеремонно влез в идиллию и позволил себе нарушить всё это.
Юноша даже повёл крем глаза, чтобы увидеть этого наглеца. А тот не унимался, круша и разбивая в мелкое крошево, возникшее маленькое тёплое беспомощное, такое уязвимое.
- Мы ужинать будем в отеле, или это тоже включено. В  бунгало принесут?
« Сволочь, что же ты делаешь!? За что ты?! Сволочь ты, Карэк! Сволочь! Сволочь»!!!
Карэк коснулся запястий Тадеуша, потянул в разные стороны, освобождаясь, но не отпуская. Слишком много воды. Вынырнул из-под его подбородка. И опять эта дежурная улыбка. «Ну, прости, ты же сам сказал – не должен».
Обошел, отцепившись и выходя на пляж. «Ну что ты? Что? Он забыл тебя уже, как сутки назад. Да больше, тогда, когда смог подумать о том, чтобы подложить…»
Плечи опустились, он удержался, чтобы не вздохнуть, подобрал смятые банки. Постарался бодрячком потопать по песку, на ходу отряхивая с волос и тела.
«Мерзко, ох, как мерзко. Да и не Канары и не Гаити, ну, и что, да Таиланд, да и не принц вовсе. Да бомж местный, которому ты хотел крылышки от индейки и бутылку шампанского на Рождество подарить. Ну и что? Мерзко!»
И всё-равно продолжил, будто кто-то дёргал за язык, обернувшись, даже рукой махнул.
- Мне одеть не чего. Плавки вот только и джинсы с пятном. Ты ж мою сумку потерял…

Отредактировано Карэк Кучера (04-12-2011 22:01:50)

Карэк спал, как младенец. Раскинувшись на кровати, без снов. Конечно. Прошлая ночь, проведённая почти без сна с постоянным вставанием и брожением по комнатам, с высматриванием СМС на мобиле или пропущенных звонков. Нервная, душная, тоскливая. Затем вынужденная прогулка пол дня по Праге, с недолгим сидением в кафешках и на лавочках парков и скверов. Потом перелёт. Правда, в самолёте удалось поспать часа два, но это ничтожно мало, для того, кто привык спать по-восемь. Поэтому даже в момент засыпания, который он честно пытался оттянуть, чтобы дождаться ушедшего куда-то Тадека. (Сначала он видел, как тот сидел на берегу. А потом стало совсем темно и на фоне тьмой мерцающего моря фигуру мужчины стало незаметно.) Карэк хотел выйти, позвать, но так и не решился. Понимал, что подло. И уговорил себя ничего не делать, приговаривая, что никому ничего не должен.
Отрегулировав воду, долго стоял под душем, так, как любил, чтобы на плечи и частично на загривок падали тёплые струи. Ни о чём не думал. Протягивая руку, снимал подушечками пальцев капли возникающие на створках душевой кабинки. Из гелей нашёл только ванильный. Не любил этот запах. Слишком сладкий, от него начинала болеть голова, так же как и от цветов жасмина. Но за неимением лучшего использовал его. Завернувшись в полотенце, долго сидел у столика с едой, ожидая, когда появиться спутник. Но опять не вышел, не позвал, хотя проходя мимо окна, ещё видел, как тот сидит, вперив взгляд в песок. Ел с аппетитом. Особо налёг на фрукты.
В спальне скинув полотенце, залез на аккуратно убранную, видимо теми, кто принёс еду, кровать. Поднырнул под покрывало. Обнял подушку, растягиваясь на простынях и улыбаясь прохладе. Повёл лопатками, ощущая как пребывание, пусть и не столь долгое на солнце, стянуло подзагоревшую кожу. «Тадек придет, попрошу намазать». Совсем уже почти отключаясь, заставил себя встать и натянуть  трусы. «Зачем?» Мысль потонула в окутавшей дрёме.
Он не слышал, как вернулся спутник, не слышал, как шуршала вода в душевой, как тот вышел и конечно, не слышал, как Тадек улёгся на диване. Карэк спал как младенец.
Птицы. Первыми, кто разбудил его, были птицы. Их голоса звонкие, весёлые возвещали о том, что уже солнце встало. Карэк никогда не вставал слишком рано, почти с первыми лучами. Которые тоже заглянули в комнату и прыгали по кровати, намереваясь добраться до лежащего на ней гостя. Сквозь полуопущенные ресницы он рассматривал эти тонкие пока ещё видимые невооружённым глазом нити света, и как в них играют мелкие невесомые пылинки. Море мерно дышало за окном. Влажных волос коснулся лёгкий поток воздуха, колыхнувший сначала прозрачные занавески. Карэк открыл глаза, провёл по кровати ладонями с двух сторон. Осторожно. Медленно не поворачивая головы и в любой момент ожидая наткнуться пальцами на лежащее рядом тело спутника. Повернулся, когда ожидания не оправдались. Приподнялся, садясь на кровати, оглядывая кровать и  комнату, на предмет характерной помятости простыни с отпечатком только что лежащего, скинутых вещей, полотенца.
«Рано встал?» Карэк сполз на край кровати, коснулся босыми ногами пола, перешагнул через скинутое ночью полотенце, приоткрыл дверь, заглядывая в образовавшуюся щель. Подумал, что вот сейчас этой дверью и получит от вернувшегося из уборной Тадека. Но всё было тихо в отличие от бурлящей жизни за окном. Обведя внимательным взглядом и наткнувшись на торчащую в районе дивана голую пятку, Карэк вышел в комнату.
Бородач спал на диване. Нет, бородач спал на полу, то есть он спал и там и там. Небольшой диван не умещал взрослого человека. Ведь никто и подумать не мог, что в романтическом бунгало пара может нуждаться в двух кроватях. Поэтому, может быть мужчина и кое-как залёг на диван ночью, но утром тело не выдержало упаковочного состояния, и мерно разложилось, оставив нижнюю половину на диване, а верхней сползя на пол. Было в этом что-то такое, от чего стало противно от самого себя. Карэк осторожно приблизился, садясь на корточки подле, протянул руку, чтобы коснуться спины, но тут во входную дверь постучали.
- Обслуживание бунгало!- раздалось из-за неё, и, не дожидаясь ответа, в домик запорхнула миниатюрная Тайка. – Сори, сори, - залепетала она, быстро бегая взглядом по комнате, и составляя принесенную корзину на пол.
- Тихо! – зашипел на неё Карэк. -  Тадек, спать! – на коверканном английском выдал он, нахмурив брови.
Девушка закивала, заулыбалась так, что уши вспыхнули, и захотелось выкрикнуть «Что!? Ничего не было»! Разозлился, даже скорее на себя. Поднялся, повернулся резко, пошёл в душ. « Ничего не было, и не будет, нет, не было.  Меня в Праге ждут. Да, ждут! Сегодня же возвращаюсь».
Не слишком тихо закрыл за собой дверь. Тоскливо посмотрел на раскиданные по полу душевой бутылочки, баночки, мочалку. Принялся подбирать, устанавливая всё на место вопреки вчерашнему желанию жить, как жить. Под нос бурчал, пытаясь забить карабкавшееся к горлу со спазмами чувство вины,  зарождающейся симпатии и благодарности, за то, что бородач не разбудил, не потребовал обещанного в бешеной кенгуряцкой скачке. На глазах выступили слёзы.
- Развёл здесь, как у себя на помойке, да что с тебя взять, где тебе порядку учиться. Полотенца где? Повесить трудно? Скомкал всё…
«Да улечу в Прагу. Это ж можно? Где мой паспорт? А он пусть остаётся, найдёт себе тайского мальчика…Меня же дома ждут…»
По щеке предательски поползло, щекоча и пощипывая кожу.
- Чёрт! – размазал тыльной стороной ладони, кинулся в кабину, так и оставаясь в трусах. Открывая на всю душ, подныривая под него с головой. И вскрикивая от холодных струй, ударивших в ещё тёплое, не совсем проснувшееся со сна тело. Холодные дорожки спасительно побежали по лицу, маскируя тёплую солёную влагу. Карэк всхлипнул, втянул носом и ртом воздух и попавшую туда воду, закашлялся. Перекрыл кран. Забрав полотенце, скинул намокшее бельё, вытерся, растирая кожу. Замотал на бёдрах. Открыв дверь, взглянул на заботливо разложенную на столике пищу, украшенную экзотическими цветами. Расставленные по местам вещи. И почти нос к носу столкнулся с проснувшимся Тадеушем.
- Доброе утро. Будем завтракать? Ты обещал меня научить сегодня плавать, - улыбка растянула губы.
Чуть посторонился, пропуская мужчину в ванну, и прошел к столу. Обернулся.
- И спасибо…Тадек.
Сел за стол, осматривая созданную красоту и вкушая свежие запахи кофе, цветочного чая, фруктов, выпечки.
« Никто меня там, не ждёт».