Проснулся...пожалуй так это можно было назвать. Марек открыл глаза, тихо выдохнув, когда его об этом попросили. Светлые до прозрачного глаза смотрели на режиссера слегка удивленно. И для парня было чему удивляться. И тому взгляду, с которым он встретился и убранной руке. Но, выслушав, коротко кивнул, все так же прижимаясь щекой к спинке дивана.
- Изображать оргазм без возбуждения наверняка непросто, но еще сложнее изображать что не возбужден изображая возбуждение и оргазм. С этим и правда нужно что то делать для чистоты эксперимента, - уголки губ приподнялись в улыбке, взгляд упал вниз, на ширинку. Такая резкая смена настроения желаемого для пана Павлавского успокоительного эффекта не возымела. Не так быстро. Зато теперь любопытно - почему он отказался. Все казалось таким простым и понятным. Или мужчине и правда уже приелись тела, лежащие в различных позах, стоящие в различных позах и подчиненные такому простому естественному желанию? Про "ты-вы" оставил без комментариев, но галочку себе пока поставил, как и то, что случайно брошенный комплимент восприняли слишком серьезно. Работа. Все же...Обидно, когда вот такой облом и придется ждать до вечера. Но, куда деваться, понятное дело, что это у него, разгильдяя, свободного времени вагон, который периодически разгружает Ирра, бедняжка, а директор студии - человек занятой...
Вздохнул, смирившись, повернул слегка голову, когда он склонился ближе, наблюдая и сейчас давая ему выбор действий и прикосновений. Тепло губ согрело ключицу, отозвалось приятными мурашками на пояснице и едва заметной улыбкой на губах. Пальцы, уложенные на спинку дивана, сжали кожу - нужно, нужно было побороть искушение и не уложить ладонь на его затылок. Ни развернуть к себе и не прижаться губами к губам - а, казалось бы, так просто.
Что бы он тогда сделал?
Задавшись этим вопросом смотрел в его глаза цвета темного шоколада. Горького. И даже слегка подался вперед, словно услышав его размышления о поцелуе и отстранился почти одновременно с ним, оставив на губах только тепло вдоха. Улыбка стала шире, глаза озорно блеснули. Именно так, тем дольше ждешь - тем слаще. Специально ли пан режиссер, опытный в сценариях страсти, придумал эту игру, или все это было чертами его характера, который только начал по настоящему раскрываться? Жесткий. Выражение его глаз было слишком серьезным для игры. И это вызвало любопытство совершено иного толка, любопытство узнать побольше, чем о партнере на одну случайную ночь. Ну или на один случайный диван.
Марек поднялся, как только мужчина отошел к столу. Подобрал рубашку, что успела сползти со стула и натянул на себя, застегиваясь споро, надевая и куртку тоже, не став выправлять волосы из-за ворота, опасаясь налета ветра на улице, который, наверняка, уже караулит под дверью. Повернулся к пану Павлавскоми, окинув взглядом фигуру от пояса до макушки - все, что было видно над деловым столом, что так точно обозначил границу их общения здесь, на студии.
- Как честный человек, я обязан предупредить, что если мы останемся вдвоем и с вином, то никакой репетиции опять не выйдет, - Марек улыбнулся, взгляд его  поймал взгляд режиссера. Уж в любом случае дождался, чтобы сейчас мужчина смотрел на него, а не на свои дела, - Не забудьте только меня подобрать темным холодным октябрьским вечером на стоянке, а то замерзну и умру. До встречи. До вечера, пан Павласков, - подняв руку коснулся пальцами ключицы, того местечка, куда получил поцелуй так, что этот жест не казался случайным. Серьезное лицо, с которым парень проговорил прощание снова озарила улыбка, вернувшись на свое законное место. Развернувшись, Марек вышел из кабинета, надеясь, что не заблудится в коридорах навсегда.

День после съемок до вечера прошел ненапряжно размеренно. Марек, выбравшись из лабиринта киностудии подхватил на стоянке свой фургончик и докатил до отеля, где остановился на время вынужденного изгнания из дома во имя торжества закона и справедливости. Впрочем, его это не напрягало - небольшой перерыв после недавних событий хорошо скажется на его самочувствии, а теперь еще и было чем отвлечься. Новый опыт оказался настолько новым и увлекательным, что парень ни на секунду не пожалел о своем решении и о том, что он не отметил его и не перенес из-за некоторых проблем. Жизнь нужно кусать за зад. Марек усмехнулся, вспоминая зад другой, совершенно конкретный. Мужчина, что ждал его вечером на... почти свидание. Об этом парень думал, принимая душ. Потом забыл ненадолго, спустившись пообедать в одно из кафе в вечной толпе туристов, слушая щебетание и рокотание различных языков и наречий. Когда-то это разрушило вавилонские планы.
Его же планы на вечер нарушить уже ничего не могло, если Марек решал что-то, то доводил до конца. А если хотел чего-то, то просто брал и делал. Именно поэтому такси привезло его на стоянку «Милого друга» где ему из пропускной кабинки кивнул все тот же дневной охранник, в первый момент бросив удивленный взгляд на шалопая, которому понадобилось что-то в самом конце рабочего дня. Но пропустил все равно. Марек приехал ненамного раньше, так что, проводив шашечки дружелюбно желтого цвета подмерз совсем немного, намотав длинный шарф на пол лица. Оделся он иначе, чем утром — потеплее, в толстый светло синий свитер с капюшоном и короткое серое пальто, застегнутое сейчас на все пуговицы глухо до ворота. Светлые плотные джинсы и высокие теплые сапоги. Руки кутал в длинные, полосатые по краю рукава кофты, пританцовывая слегка на влажно блестящем асфальте хорошо освещенной, почти пустой стоянки.
Драгомир не заставил себя ждать, оказавшись пунктуальным засранцем. Почему то именно это слово ввернулось в мозг, когда Марек услышал его голос и, обогнув машину, забрался на теплое переднее сиденье, вытянув вперед длинные ноги и распутываясь из намотанного шарфа, чтобы еще раз поздороваться со своим будущим любовником. Глянув на профиль мужчины, что следил за дорогой, выезжая на поворот, Баккара в который раз согласился с собой, что он ему нравится. Красивый, определенно. Настолько, что будь он художником... Парень улыбнулся сам себе, представив, как кисть делает мазок, подчеркивая тенью его скулу, или вот эту складку под губой. Не заморачиваясь темнотой за окнами машины или светлой лентой дороги перед ними, Марек беззастенчиво рассматривал своего спутника, слушая забавные истории и, иногда, ловил на себе его взгляды. В эти моменты он улыбался ему, если не смеялся над очередной байкой из мира порнобизнеза, понимая ,что еще не скоро сможет подрочить спокойно на движущиеся на экране картинки. Этот моральный ущерб определенно стоило возместить.
Сам парень в разговоре почти не участвовал, сейчас больше слушая общую болтовню. Было у него откуда то чувство, что время на разговор еще будет. Может быть даже не сегодня. Таким, каков пан Павласков бывает на работе парень уже понял, интересно было, каким он бывает дома. И в постели. Было что-то за этой его презентабельной легкой веселостью еще. Что-то, что он успел заметить в его глазах, когда мужчина прервал его небольшую игру в оргазмы. Что-то, что не оттолкнуло, а наоборот, заставило прийти снова. Стоило проявить терпение. И, да вот, хотя бы по восхищаться садом перед домом. Да и самом домом. С одной стороны после родового поместья Марека мало могла удивить роскошь, с другой — он умел оценить ее. К тому же дома он не был уже много-много лет... все эти сады и ухоженные дорожки напомнили об этом. Жаль, что они приехали так поздно — осенью темнеет совсем рано и ничего толком не рассмотреть. С другой стороны в свете фонарей строгие параллели казались особенно рельефными и загадочными — словно стены мифического лабиринта.
Прошелестев подошвами по гравию дорожки и успев словить порыв холодного ветра за шиворот, так как решил снова не укутываться в шарф ради пяти метров. Марек зашел в дом, удивившись и улыбнувшись дворецкому. Почему и сам не понял, для содержания такого коттеджа наверняка требовался штат прислуги. И так же, как недавно откровенно он рассматривал пана режиссера, сейчас он рассматривал его дом всю дорогу до спальни, оценив общий, выдержанный в приятном стиле интерьер. И то, насколько он не сочетался со... любовным гнездышком. Это несоответствие удивило, и это легко можно было прочитать во недоверчивом взгляде и в чуть нахмуренных в недоумении бровях. Впрочем, вслух Марек ничего не сказал и, прежде чем воспользоваться приглашением к бару, снял с себя пальто, шарф и обувь, оставив все это аккуратно, но в трех различных местах, словно с порога старался занять как можно больше пространства. Обозначить свое присутствие и сделать эту территорию своей, комфортной.
- Этот дом - ваше родовое поместье? - Марек не знал, услышит ли его Драгомир за шумом воды, но спросил довольно громко, выбирая из представленного ряда бутылок белое-полусладкое. На любой вкус - как уже успел заметить. Некоторые бутылки были начаты. А пан режиссер не был женат или обременен семьей, раз не повез его в мотель. И, судя по реакции дворецкого,а , точнее, ее отсутствию, парней приводил сюда не так уж редко. В прочем, удивляться тут было нечему, даже если не брать в рассечет профессиональную деятельность хозяина дома ханжеские нравы в обществе остались в прошлом вместе с прошлым веком. Наполнив высокий бокал вином для соблюдения гармонии и антуражности, Марек победил в себе желание заглянуть в ванную и полюбоваться на обнаженного Драгомира под струями воды. Вместо этого он уселся на кресло напротив двери, вытянув перед собой ноги и, обняв бокал переплетенными пальцами рук, принялся поджидать, отогреваясь после промозглых осенних сумерек.

одежда

Ждать пришлось недолго и само это время было приятным. Пальцы на руках отогрелись, вино оказалось вкусным, именно таким, как Марек любил, умеренно сладким и легким. Создавало свое настроение, небольшой вакуум внутри этого большого, обставленного и предназначенного. Для них и для секса. Парень улыбнулся своим мыслям. И улыбнулся Драгомиру, появившемуся из ванной. Он сам не спешил, раз они так решили. Взгляд медленно скользнул снизу вверх ровно по открытой линии тела. И халат вызывал жгучее желание стянуть его с плеч, чтобы не мешал и не скрывал. От этого желания едва едва чаще забилось сердце. Обнаженные мужчины не смущали Марека, и как художник и как грешник он видел много красивых мужских тел, однако все это перешло из разряда «случайность» и теперь было особенным. И этот вечер и этот человек,  котором он по прежнему знал очень мало. Вопроса тот, видимо, не расслышал, но и возвращаться к нему парень не стал. Вернулся бы Драгомир в штанах — другое дело, теперь же слова будут лишними. Не все, конечно же...
- Я много что люблю, но я заметил, чего не любите вы, - ответил тихо. Принимая приглашение он принимал и правила априори. Иногда нужно было противостояние, а иногда... иногда куда приятнее было подчиняться и это окупалось сторицей. Марек хотел, чтобы им обоим сегодня было хорошо.  Ему уже было хорошо, и он не видел повода что-то менять. Вместо этого парень расслабленно, но не без внимания, следил за Драгомиром, за тем, как оно подошел ближе,за тем, как не стянутые полы халата свободно скользят по бедрам, обтекая и обнажая. Ему нравилась эта грань игры и нравилось откровенное доминирование мужчины, когда он склонился ниже, над ним. Все правильно, это его дом, его вино, его жизнь и он сегодня - его мальчик. Марек не шевельнулся навстречу, слушая и отдавая бокал, оставив себе лишь память пьяного вкуса фруктов и вдыхай полной грудью новый, слышанный уже ранее запах. Там, на площадке, среди чужих людей и глаз. Теперь он мог вдохнуть его глубже и распознать полностью. И то, что за ним, запах его кожи и мокрых после душа волос. Тот запах,что позже проявится сильнее и резче, смешается с его. К этому тянуло и этого хотелось. На подсознательном уровне, когда на второй план отходят и то, что видят глаза и то, о чем думает мозг. Проявляется то, что тянет друг к другу на уровне инстинктов, правильных для них и в их мире.
Марек не стал отвечать словами, он ответил на поцелуй, чувствуя странную перемену. Парень не знал, бывало ли это всегда и раньше, ничего не знал о своем любовнике, но ему нравилось. Это подкупало — искусство соблазнения. Все равно что добровольно принять бокал пьянящего вина — ты знаешь, что за изысканным букетом — коварный хмель и добровольно идешь на эту сделку. Добровольно и с удовольствием. Пальцы, самые кончики, коснулись его груди в вырезе халата, который уже почти ничего не скрывал. Но Марек этого уже не видел, веки упали легко и беззаботно, подрагивающие ресницы разбросали по щекам легкие тени. Оставалось только чувствовать его. Теплые подушечки скользнули до ключиц и обратно ниже, на плечи, отводя ворот халата в сторону, чтобы коснуться перехода к шее и легко погладить ее сзади, когда поцелуй стал глубже. Когда два языка в первый раз словно случайно коснулись друг друга, и это маленькое прикосновение эхом трепетного тепла разлилось по телу, задело тонкие натянутые струны пока еще легко, но ощутимо. И звук этот, неслышный, вернулся откликом в тихом, почти беззвучном стоне в его губы. Забыться и выдать свою чувственность было легко. И приятно. Дать партнеру распоряжаться ей как ему заблагорассудится. Осторожно ли, или жадно, собирая губами по капле или забирая себе полными горстями. Крепкими руками. Марек хотел знать, хотел получить...почувствовать его ответ.
Они оказались на кровати, огромной, от края до края залитой красным — цвет простыней парень заметил и раньше. Такое трудно не заметить...Он знал, что на красном фоне его кожа и волосы кажутся совсем бледными. Бледнее только на черном. Зато оттенок крови, давая рефлекс, делает кожу почти прозрачной. Когда он будет голым..а пока.. пока волосы золотисто расплескались ореолам вокруг головы, скользя по шелку, утопая в складках, образовавшихся от веса их двух тел. Светлые светлые серые глаза смотрели снизу вверх с вниманием и ожиданием. С возбуждением и небольшой долей удивления на его последние слова, когда Марек ненавязчиво придержал его голову и, обняв ладоням лицо поднял обратно к себе, чтобы на этот раз поцеловать самому, вжимаясь губами в губы в первый момент будто бы неловко. Улыбка. Слегка склонил голову, прихватывая его губы губами, целуя настойчиво, но язык лишь гулял по его губам, едва едва раздвигая их. Дразнил, звал. И давал ответ на то, что не боится. Что слишком поздно уже бояться что бы там ни было. Когда они на одной постели, когда Доагомир сверху, а колени парня разведены так широко, чтобы он свободно умещался между. А то, что все еще в штанах — совершенно временная условность — тело на секунду прогнулось и горячий пах прижался к мужчине, хотя бедра тут же упали вниз, в ворох простыни. Пальцы зарылись в волосы на висках, прошлись через них и снова оказались на плечах. Снова потянули халат вниз, оглаживая напряженные в такой позе мышцы рук и спины.
- Чем был тот год так хорош? - шепнул в его губы, касаясь их каждым словом. Тихий мелодичный голос приобрел слегка хриплые нотки, сейчас как ни что другое выдающие беспокойство тела и сердца от бродящего по венам огня желания.

Отредактировано Марек Новак (05-12-2011 00:14:06)

Марек остался терпеливо ждать и не уходить, как и просили.  Очень терпеливо, нужно заметить, потому что разогретый лаской, глотком вина, всем этим вечером, днем, да всей этой жизнью готов был попросить взять, выстанывая это каждый раз, когда его член упирался в анус и скользил мимо, плавные движения двух тел, так и не соединившихся в одно. Раздражение, такое, что заставляет гореть глаза и настойчивее сжимать его плечи. Игра и их откровенная поза, его взгляд снизу вверх на расставленные ноги и палец внутри заставили чутко вздрогнуть и, блять, вспыхнуть щеки. Парень почувствовал, как горит кожа на скулах - совсем немного смущения, не столько его действиями, сколько тем, как его заводит действия мужчины, как его зад сжимает пальцы, жадно, нетерпеливо...Блин...Укус, поцелуй, его руки подняты и сжимают простыню рядом с головой, взгляд неотрывно следит за мужчиной.
Остался ждать, приподнявшись на локтях и наблюдая. Обнаженным он был хорош. Память сама собой цеплялась за характерные изгибы его тела, за движения подтянутых мышц, рельеф спины, чтобы навсегда запомнить и в нужный момент прийти вместе с вдохновением и попроситься с кончиков пальцев на бумагу требовательно. В этой комнате его нагота казалась чуть вызывающей. И вызывала на откровенность, не прятать вставший член, податливо прогнуть поясницу. Парень следил с любопытством и пьяной беспечностью, ему никто прежде не причинял боль, кроме брата. Реальную, не обоснованную играми и страстью, но это была настолько параллельная реальность - словно вспоминать о снах. Пока же парень любовался светом, неярким, обливающим волосы и плечи Драгомира и ждал. Перебирал в уме варианты, предполагая, что порнобарону наверняка уже приелась миссионерская поза. Заметил улыбку, блеск в глазах и сам невольно улыбнулся, облизнув пересохшие губы. И , черт, уже соскучился по его поцелуям. Взгляд нет нет, да возвращался на его руку, на то, что он мог прятать. И на член. Все очень просто, химические реакции. Притяжение. Секс и загадка, плата за правильный ответ - поцелуй. Прижавшись губами к его губам забыл ненадолго, что их ждет что-то еще, просто наконец-то снова заполучил этот вкус, жесткий горячий плен, провел языком по его верхней губе...
-О, этот цвет, - рассмеялся. Бывают мягкие, опыт с настоящими наручниками как-то закончился кроваво. Вместо ответа улегся обратно спиной на кровать и поднял руки вверх, звонко вытягиваясь всем телом, упираясь ладонями в спинку кровати, выворачивая беззащитные запястья вверх и наблюдая сейчас за лицом Драгомира. За его эмоциями, за тем, что чувствует, желая связать его и получив на это согласие. Странная штука - доверие случайному встречному, когда делишься своими секретами. Или даешь связать свое тело. В чужом доме, наедине с чужой волей и демонами. Со страстью. Ничем не оправданный риск, но такой приятный. Грудная клетка взлетает высоко, сам не осознавая задышал чаще. Опавший было слегка член дрогнул от прилившего возбуждения...Марек прислушался к своим собственным ощущениям, снова слизнув с губ сухость.
- Пошалим, - проговорил тихо и голос показался слегка чужим. Улыбнулся...

Отредактировано Марек Новак (28-12-2011 14:04:19)