По мере того, как старший из мужчин приближался неторопливым вальяжным шагом хозяина, Петр все отчетливее замечал недоверие во взгляде больших темных глаз. С виду любезном и улыбчивом выражении лица не нравилось почти все, начиная с натянутой фальшивой улыбки, оценивающем прищуре, играющем надменными нотами тембре голоса. Казалось, что Петра оценивали, словно животное, выставленное на продажу или праздничный торт в сияющей витрине магазина. А света было много. Голубоватого, приглушенного, играющего мягкими бликами и льющегося из ниоткуда.
Подбородок качнулся, отвечая на вопрос. Да, конечно из фирмы. Откуда еще? Документы? Пальцы принялись по наитию шарить в поисках нужной бумажки способной подтвердить личность.
- Да, конечно есть… - пальцы обыскивают глубокие мешковины толстовки, хлопают по толстой джинсовой ткани брюк, - водительские права, студенческий и проездной на метро, а еще…
Как на зло, карманы пусты. Гость строительного мусора вперемешку с крошками соленого крекера – все результаты поиска.
- Нет, они точно есть, - Петр словно оправдывается за найденные предметы. – Они в сумке, на крыше. Вы можете сами проверить. Меня зовут Петр. Петр Смоляк.
Но его уже не слушают и тянут куда-то за рукав, уводя из прихожей подальше от спасительного дверного проема. Пока нет особой паники и пугаться практически нечему, но новая фраза определенно вводит в ступор, надолго искажая мимические мышцы гримасой недоумения.
- Полиция? Зачем полиция? А может, сами разберемся? Позвоните, у вас же есть телефон.
То, что собственный трубка осталась в сумке, Петр даже не сомневался. Вынести что? Зачем? Он упирается, как бычок, пока его тянут за собой, продолжая думать о словах этого странного мужчины. За спиной слышаться шаги. Это говорит о том, что второй соглядатай следует по пятам. Надо бы оглянуться и проверить тылы, но ожидание того, что может быть впереди – важнее пустой траты на повороты головы.
Света становиться больше. Он такой яркий, слепящий глаза и одновременно ровный. Пространство расширяется, а полог потолка летит вверх. Повелительная рука, ведущая за собой, разжимается. Ноги останавливаются, притормаживая движение, а щурящиеся от перехода света глаза пытаются рассмотреть помещение.
Первое, на что натыкается взгляд – белый тонкий настил, чуть тоньше обычного спортивного мата, а затем… Такое нельзя показывать тому, кто еще недавно был мальчишкой и у кого азарт приключений и жажда странствий живет в крови. Шпаги, сабли, рапиры, клинки разнообразные по величине и форме, с начищенными и замысловатыми гардами и сверкающие гранями лезвий - манили строгой красотой, сквозь прозрачные стекла шкафов встроенных в ниши. Начинает казаться, что из тесного пространства модернизма, тебя перенесло в другую эпоху, наполненную призывными кличами, звонкими ударами шпаг и бессмертными подвигами.
Рассмотреть хочется все, даже мелкие детали на изящных завитках металла. А еще больше, хочется потрогать. Почувствовать тяжесть холодного металла, ощутить позыв вороненой стали и играя сделать выпад на встречу невидимому врагу.
На минуту, Петр забывает, зачем он здесь. Чувство тревоги рассеивается зажигая глаза и растягивая губы в улыбку. Человек у которого такая великолепная коллекция не может быть плохим. Он должен быть честным, неподкупным и благородным, как эти гордые и манящие клинки.
Завороженный великолепием зрелища, он не сразу понимает, что от него хотят. В сознание возвращает холодное прикосновение стали. Шпагу почти насильно вкладывают в ладонь и пальцы машинально сжимают эфес.
- Можно? – смешанное чувство восторга и упоения не отпускают, пальцы плотно сжимают предложенное оружие, а пытливый взгляд романтика внимательно рассматривает детали. Да, несомненно отличный клинок, Легкий, прочный, с блестящим отточенным лезвием и замысловатой гардой. На ней должно быть клеймо мастера, если оружие подлинное. Клейма нет, но разве это важно? – Здорово! Нет, это круто.
Несколько размашистых движений, похожих на рубку капусты со свистом рассекают воздух. Правда здорово и легко. От воображаемой схватки отвлекают слова.
- Каких три захода? – это опускает заигравшееся воображение с небес на землю. Постепенно начинает доходить, чего от него хотят эти странные люди. «Мальчик для битья», - так вот в каком качестве его видят? Его противник тот, который поменьше, более тонкокостный и изящный, а второй – судья. Привычка оценивать возможности соперника давно стала обыденностью или прелюдией к соревнованию. Недооценить значит проиграть. Столкнувшись с холодным сосредоточенным взглядом противника, Петр опустил шпагу. Упертый в пол клинок, тихо пискнул, нарушая тишину и растворяясь в глухом и спокойном голосе парня.
- Я не буду драться на шпагах. Я первый раз держу ее в руках. Возьмите, - перевернув клинок, он протянул хозяину дома. – Я не умею и мне ни чего не нужно в вашем доме.
Неуверенно потоптавшись на месте и сожалением простившись со шпагой, несбывшийся Д Артаньян добавил: - Вызывайте полицию, пан, а в ваши игры я не играю. Я спортсмен, а не самоубийца.
Отредактировано Петр Смоляк (08-11-2011 21:22:47)